– До вечера чтоб я вас не видела. Не хватало еще перед гостями опозориться.
Настя топнула ногой и скорым шагом ушла к себе в комнату, одеваться на прогулку.
Голова кружилась, глаза резало от боли, а в виске, куда пришелся удар тети Тани, пульсировало словно гейзер под землей, готовый в любой момент извергнутся. В добавок вновь заболел зуб. Антон обхватил голову, крепко зажал глаза и безмолвно прокричал. Рот открывался, шея напрягалась, уши краснели, но из горла, кроме еле слышного стона, ничего не вырывалось. За дверью все еще возмущалась тетя Таня:
– Каков подлец, огрызаться он еще будет.
Антон открыл глаза. На мгновение их заволокло пеленой, быстро испарившейся, оставившей после себя одиночные белые пятна, мелькающие перед глазами. Он резко обернулся на дверь, проверяя плотно ли она закрыта и опустился на колени.
Хомяк спал в железной банке, когда Антон бесцеремонно поднял домик и вытряхнул его на ладонь. У него была переноска, стеклянная баночка из варенья или джема, в крышке проделано несколько отверстий гвоздем, чтобы хомяк мог дышать. Антон сунул трепыхающееся, пытающееся вырваться и издающее смешные стоны возмущения мягкое тельце в банку и закрыл крышку. Угроза расправы над беззащитным животном нависла слишком низко. Как бы озлобленная тетя Таня не выплеснула гнев на хомяке и не утопила его в унитазе или скормила кошке. Если ночное решение сдать друга в зоомагазин можно было считать поспешным, то нынешнее было обдуманным и взвешенным. Если до него не доберется тетя Таня, так это сделает Настя. Вновь появился внутренний голос, говорящий словами Сашки: «друзей не предают». Но ведь он не предает, он спасает! Ведь даже если это предательство, то оно во благо.
Перед тем как выйти из квартиры, Антон бросил взгляд в зал. Тетя Таня ползала по полу, убирала воду и грязь, в углу валялась некогда белоснежная тряпка, которой Настя мыла окна. Уж наверняка она больше не пахла цветами, да и цвет изменился на серый.
Перепрыгивая по несколько ступенек, спустился на улицу.
Во дворе стоял шум от жигуля, двигатель тарахтел прерывисто, напоминая кашель умирающего туберкулезника. Чирикали птицы и лаяли бездомные, вечно злые собаки. На лавочке у соседнего подъезда сидели три старушки, молча щелкали семечки. В воздухе витал крепкий запах моторного масла и бензина.
Наметанный взгляд бегал по двору, выискивал парней, встреча с которыми всегда заканчивалась для Антона пинками и насмешками. Футбольное поле и детский городок из полуразвалившихся домиков пустовали.
– Ну и чего встал? – из подъезда вышла Настя.
– Хочу и стою, – огрызнулся Антон.
– Хочет он… Сядь и жди, пока я вернусь, – она толкнула Антона и ушла.
Он проводил Настю взглядом до куста, за которым она уже не могла увидеть, как Антон уходил со двора, в сторону арки. Шел и оглядывался, проверяя не следят ли за ним и не вышел ли на футбольное поле кто-нибудь из дворовых мальчишек. Пакет с банкой держал подмышкой, собираясь сдернуть пакет, как только выйдет со двора.
Он почти добрался до арки, как услышал задорный смех, шепелявый голос одноклассника Ваньки и удары мяча об асфальт. Хлопки разносило эхо, смех двоился, а шепелявый голос походил на зловещий рык какого-нибудь монстра. Антон остановился, прижал пакет крепче, выпученные глаза уставились в проход между домами. Только там было эхо, только там могли идти ребята, которые не упускали случая поиздеваться над Антоном. Прежде чем юркнуть за куст ежевики он увидел две большие тени на стене арки. Пробежал до своего подъезда и спрятался за дверью. Поднялся по лестнице до окна между этажей и припал к стеклу. Здесь они его не увидят, даже если всем троим вздумается встать у подъезда и задрать головы. Стекло отражало листву деревьев и солнечный луч, к тому же Антон держался на небольшом расстоянии от окна, чтоб в случае чего можно было спрятаться под ним.
Они прошли мимо, даже не взглянув в сторону подъезда. Ванька что-то рассказывал, а Макс смеялся и перебрасывал мяч с одной руки в другую. К футбольному полю они не пошли, а разбрелись по домам. Антон спрыгнул с подоконника и вышел на улицу. Теперь то ему никто не мог помешать сдать хомяка в зоомагазин.
Как обычно, выходя из подъезда, Антон поднял взгляд. На втором этаже серые пластиковые окна кухни и комнаты Насти, а выше деревянные окна его бывшей квартиры. Отец говорил: «Пластик мертвый материал. Взгляните! Да разве за такими окнами может быть счастливая жизнь?» Тогда Антон не понимал, о чем говорил отец.
– Эй, мужик, в футбол играешь? – раздался голос, от которого Антон вздрогнул.
Перед ним стояли трое незнакомых парней, примерно одного возраста с ним. У того, что впереди, в руке мяч. Желтый, волейбольный.
– Чего? – растеряно переспросил Антон. Ему не верилось, что с ним могут начать разговор. Вот так, просто, без насмешек и издевательств. Должно быть они его с кем-то перепутали. Вряд ли они не слышали о «дурачке Антоше», как его звали здешние ребята, одноклассники и еще добрая половина школы.
ebooksa