Антон не видел, как поднялась рука с серпом, как звякнул ржавый метал, отсекая верхушку кукурузы. Он смотрел в глаз отца, на его улыбку и представлял, как его теплые, нежные руки взъерошивают волосы, как он поднимает Антона в телефонной будке и просит позвонить маме, сказать, что теперь все будет хорошо, теперь будет как прежде. Он не слышал Сашку, потерявшего брата из вида, стоящего на коленях и кричащего в заросли поля. И лишь когда красная капля скатилась с щеки отца, а добрая улыбка преобразилась в злобную усмешку, Антон пушечным ядром выскочил из иллюзорных фантазий. Он увидел взмах серпа и успел отскочить, запнулся о поломанную кукурузу, повалился на спину. Он часто дышал, в висках пульсировала кровь, пропитанная страхом, а перед глазами начали появляться один за другим все страхи Антона. На смену отца пришло сухое лицо деда, протягивающего красный леденец, злобная тетя Таня, наводящая дуло ружья, за ней Настя с зелеными глазами и раздвоенным бледным языком, дядя Миша в халате и топором наперевес, даже кошка Насти появилась, оскалилась, показывая длинные клыки. Пугало в очередной раз занесло серп над головой, а лица в зеркале сменяли друг друга с такой скоростью, что в глазах Антона зарябило. Он не понял, как в руке оказался нож Сашки, пальцы обхватывали ржавую рукоять, а острие лезвия смотрело на пугало. Он бросился под ноги пугало, повалив его на спину. Нож вонзился в отражение лица деда, следующий удар пришелся по тете Тани. Каждый новый удар, каждая новая дырка в голове пугало затемняла зеркало, отражения мутнели и исчезали.
Антон не мог сказать, когда именно пугало перестало шевелиться, когда именно в зеркале перестали отражаться лица тех, кто над ним издевался, кто унижал и оскорблял. Он перестал наносить удары, сидел на поверженном враге, грудь вздымалась словно парашют, тяжело дышал и стонал.
До слуха донеслись крики брата. Антон поднялся на ноги, набрал полную грудь воздуха, задрал голову к верхушкам кукурузы и прокричал:
– Я его убил!
Он вышел на дорогу, там стояли машины. Две большие, с крестами на боках и надписью синими буквами: «Психиатрическая больница им. Чехова». А третья машина – маленький старый фольксваген дяди Миши. Дверцы открылись, на пыльную дорогу вышли люди в халатах.
– Антон! – грубый мужской голос, – брось нож!
У фольксвагена стояла тетя Таня в кожаной куртки, с нашитой розой на груди. Она курила и напряженно смотрела на руки Антона. Антон направился к ней.
– Брось нож! – повторил голос.
Краем глаза Антон наблюдал, как крепкие мужики обступают его. В руках у них черные, резиновые дубинки.
Тетя Таня сделала шаг назад, лицо бледное, а глазки живо бегали от ножа к лицу Антона. Что это с ней? – подумал Антон, – неужели страх?
Он повернул голову вправо. Там, в двадцати шагах стоял Сашка и кричал, прося бросить чертов нож.
Первый удар пришелся по спине, Антон повернулся и удивленно взглянул в безразличное лицо врача. Второй удар повалил с ног. Третий пришелся по голове. Нож выпал, Антон сжался калачиком, защищаясь от ударов. Земля пахла пылью и полынью, где-то в поле стрекотал сверчок, а легкий ветер играл жесткими листьями кукурузы.
После пятого удара он потерял сознание.
Прощальная улыбка
Беленый потрескавшийся потолок, постель жесткая, словно бумага, резкий запах хлорки, в голове жжет, словно в уши засунули горящие свечки, во рту металлический привкус, в животе и груди давит и колит. Антон не мог до конца поднять веки, глаза заплыли и потяжелели. Он приоткрыл рот, сухие губы выдавили одно слово, после чего язык онемел и приклеился к небу.
– Сашка.
– Опять ты его зовешь, – голос у левого уха.
Антон не мог повернуть голову, шея словно онемела и не подчинялась приказам. Нужно отдохнуть, поспать и тогда боль уйдет. Он закрыл глаза, в надежде погрузиться в сон.
– Твоя тетка сказала, что у тебя нет друзей, – шум в ушах мешал определить по голосу, кто с ним разговаривал, но Антон решил, что это тот маленький, толстый врач, мерзкий и противный, как жаба. – У тебя нет даже одноклассников по имени Сашка. Нет никого в твоем окружении с таким именем. А единственный, кого она смогла вспомнить – сын твоего отца, твой единокровный брат. Но он погиб в автокатастрофе вместе с твоим отцом несколько лет назад.
Он примолк, а Антон попытался сглотнуть застрявший в горле сухой ком, но не смог. Он захотел поднять руку, положить на горло, надавить, но рука не слушалась, лежала на постели, а вялые пальцы слегка подрагивали, елозя по жесткой простыне, похожей на бумагу. Антон беспомощно застонал, толстый врач положил ему на лоб потную ладонь.
ebooksa