Искусство проклинать

Витька начал донимать Маринку вопросами о женихах и планах на "достойную партию", разозлил, а потом рассмешил, предложил сбегать за пирожными, но она захотела ещё шампанского…

Лев Борисыч разогнал нас всех по домам и остался с охранником и чайником "умиротворять клиентов".

А уже на следующий день этот парень снова пришёл в салон.

Глава 3

Я увидела, как он входит под томную партию Гаяне, и, скрывая досаду, отвернулась к Витьке за своими титановыми кусачками. Тот засмотрелся на Маринку, устремившуюся к окошку приёмной, и даже забыл скорчить мне виноватую гримасу "прости, запамятовал". Я вернулась к своей работе, не поднимая головы. Маринка позвала Льва Борисыча. Они что-то недолго обсуждали втроём в приёмной, и шеф приоткрыл нашу стеклянную дверь.

— Тиночка, оторвись на минутку, нам нужна твоя помощь.

Я вышла и поздоровалась, тщательно дозируя тоном приветливость с официальностью, удерживая на лице выражение человека, постоянно беседующего со своим внутренним голосом. Док говорит, что именно с таким видом имеет смысл отпугивать голубей на привокзальной площади: сразу понятно, что хлебных крошек в моём кармане нет. Парень ответил глуховатым, но приятным баритоном, с лёгкой, без волнения, хрипотцой.

— Я хочу, чтобы ты посмотрела, Тина, — предложил шеф: Судя по всему, здесь понадобится, в первую очередь, экспертиза. Боюсь, что сам я немножко затрудняюсь…

Было от чего затрудниться…. У каждого ювелира случаются в жизни моменты, когда он чувствует, что "нашел свою вещь", главную, незабываемую, единственную. Что бы мастер ни делал, не поправлял, не оценивал, не видел в этой жизни — он всегда отличит, узнает, выберет эту "свою" вещь. Так говорил наш старый препод — практик Гаецкий, и я ему верила, когда некоторые с сомнением усмехались, особенно, парни постарше.

Иногда и сам мастер не знает, почему он выбрал для себя любовь к какой — нибудь паре простеньких серёжек, которые ему не принадлежат, и принадлежать не будут, когда ежедневно видит вещи красивей, ценней, более искусно сработанные. "Ответ может знать только сердце". Бывает, для того, чтобы найти "свою тему" нужны годы ошибок, разочарований и озарений. Мне годы не понадобились, и я уже нашла. Сейчас, здесь…

— Платина, Лев Борисыч…. это очень старая платина. И очень старое золото. Раритет, несомненно, — старинная работа, лет примерно…. Не помню ничего подобного, только некоторые черты сходства…. Скорее всего, — светский…

Я умолкаю на несколько секунд и, собравшись с мыслями, успокаиваю себя. Опустив руку в карман, прижимаю подушечку указательного пальца к ногтю большого, поглаживаю, как учил Док.

— Носильный крест, вероятней всего — женский, византийская школа. Приблизительно, конец одиннадцатого — начало двенадцатого века, может, чуть больше середины. Работа неканоническая, эксклюзив. Сделано, явно на заказ, возможно, редкий неизвестный сплав, техника — литьё. На сто процентов не уверена, но, похоже, — в единственном или очень небольшом количестве экземпляров, явных аналогов в каталогах нет.

Потом гравировка. Платину и золотую аппликацию обрабатывали разными резцами. Заметно влияние восточнославянских мастеров, но, боюсь, что подтверждения не предоставлю: просто шестое чувство. Очень сомневаюсь, что смогу совершенно точно определить состав припоя. Мелкая россыпь — алмазы, а в середине, похоже, был рубин.

— Изумруд — подаёт голос парень. Я и забыла про него, мысленно поглаживая уже не ноготь, а тонкий, благородной простоты, но и прихотливый узор, сбитый в центре креста глубокой царапиной наискосок.

— Это был изумруд. Его вырвало осколком. Сейчас…

Из внутреннего кармана куртки медленно достаётся обшарпанный спичечный коробок, в котором шуршит мятый до ветхости газетный свёрток. Я сжимаю свою релаксирующую в кармане руку в кулак. У Льва Борисыча брови начинают ползти вверх от изумления. Я выбираю момент, чтобы переступив, встать в пол — оборота к мастерской и смотрю на Ашота, который сидит ко мне спиной. Его вид, обычно, вызывает во мне спокойствие и чувство примирения с житейской суетой.

Витька глядит со своего места серьезно и заинтересованно всего несколько мгновений и отвлекается к печке, "прозвонившей" конец заданного режима.

— Позвольте, но это не может…. - озадаченно бормочет шеф и привычным жестом, говорящем о некоторой растерянности, захватывает подбородок "в щепоть": Минуточку!

Он спешит в мастерскую за своим "диагност — кейсом" — старым потрёпанным чемоданчиком со склянками, лупами, точнейшими допотопными весами и набором столь же древних пробных резцов.