Искусство проклинать

Глава 23

Я просто не могла сидеть в бездеятельности. У меня настолько нетерпеливая натура, что бороться с ней иногда неразумно, а временами и опасно: застоявшаяся энергия может просто пойти не тем руслом. Почувствовав себя лучше, я собралась выйти на работу раньше намеченного срока, но сначала проверить кое-какие свои соображения. Я хотела лучше узнать своего врага…

Мы уже обсудили план действий, на тот случай, если я не вернусь. Баба Саня наизусть повторила мне записанные номера телефонов, если я только успею подать сигнал опасности. Я вслепую прогнала в памяти план кирзавода, который Хорс пообещал отцам города вернуть к жизни. Трубка мобильника и электрошокер надёжно устроены в карманах куртки, чёрные слаксы удобно обтягивают ноги, старые туфли из тончайшей кожи ощущаются как носки… Баба Саня прочитала надо мной все охранные молитвы, официальные и факультативные, но никак не может отпустить.

— Ой, Тиночка, дорогая моя… Боюсь. Я никогда себе не прощу, если…

— Никаких "если" не будет, Баба Саня! Я не собираюсь давать бой. Просто посмотрю. Ты сама говорила, что мы ничего не знаем — вот я и разведаю. Я буду очень осторожной, я это умею. Я помню, что должна вернуться к вам с Даном, я не могу оставить вас одних… Ты же понимаешь?

— Понимаю, Тина, понимаю. Но всё равно, никак не могу успокоиться. Может быть, стоит кому-нибудь рассказать… Кому-то, кто сильнее нас, раз у нас сейчас нет поддержки Братии?

— Ну, вот, снова да ладом! Кому рассказать? Милиции? И Хорса со всей шайкой посадят в тюрьму… правда, если найдут, за что. А через полгода целая тюрьма, восставшая из могил, придёт штурмом брать психлечебницу, в которую нас с тобой упекут. А с кем останется на это время Дан?

Она молча смотрит на меня неправдоподобно синими глазами скорбящей иконы, и не отвечает.

— Я вернусь, Баба Саня, вот увидишь. — я обнимаю её за плечи: Ты только Дана не бросай одного, ни на минуту. Удержи его дома, пожалуйста! Скажи ему… я на свидании.

— Разве он поверит — укоризненно качает головой Баба Саня: Ну сама подумай, Тина. Как он в такое может поверить?

— Не поверит… Тогда скажи, что я у Дока. У меня проблемы со здоровьем, и я у Дока. Он знает, что Док часто работает по ночам. И не беспокойся. Прошу тебя! Я вернусь — поверь!

— А если Олег сам позвонит? Что я ему при Дане скажу?

— Док не позвонит. Ему велено беречь тебя и по ночам не беспокоить. Я ему сама регулярно звоню, чтобы обсудить всё что надо, в подходящее время. Тем более, он заезжал к тебе сегодня, пока я спала. Док не позвонит.

Я поцеловала её ещё раз, и сбежала по ступенькам. День был серый, дождливый, и прохожие не задерживались под раздражающе-однообразной, унылой моросью, стараясь укрыться в тепле. Я ехала на стареньком москвиче Васо, который не продавался, как память, но радушно сдавался всем желающим или предоставлялся для нужд "своим". Своих было — вагон и тележка, но машину Берегли, холили, и бегала она хорошо.

Я рассчитала, что в густом перелеске, от которого начинался карьер и болотца, переходящие у завода в непролазную топь, москвич никто не увидит. Дальше на бугор поднимались чахлые деревья, а заводской дворик густо зарос акацией. Сквозь дождь забор был почти невидим, с болота надвигался, пока ещё редкий, туман. Я вышла из машины, и, крадучись, поднялась на пригорок. Никаких признаков охраны и подозрительных звуков, только слабое свечение электричества за стеной. В заборе, со стороны карьера, отыскалась брешь от выпавших сверху кирпичей, через которую я, подтянувшись, пролезла внутрь.

Замусоренный двор пуст, несколько машин у ворот. Я выждала, оглядывая примыкавшие к конторе формовочный цех: три стены и крыша, такая же сушильня. Только в углах темно, но вряд ли там кто будет сидеть в секрете. Если охрана существует — она в конторе, где окно сияло голубоватым светом телевизора. Единственный фонарь освещал дверь в помещение для обжига — новое и крепкое, с красными пятнами кирпичных заплат в стене. Если здесь кто-то есть, то за этой тяжёлой металлической дверью, больше негде. А дверь прямо в стене формовочного, под крышей, до неё и нужно добраться.

Я продвигалась, прижимаясь к стене, до конторы, затем, пригнувшись, пролезла под светящимся окном, миновала ёмкость из-под угля, и затихла. Возле угольной ямы кто-то двигался. Приглядевшись, я подошла ближе. Там, у самой стены, сидели в железной клетке собаки — чёрно-белый сеттер и две дворняжки. Я ожидала, что они залают, но собаки молчали. Сеттер попытался вильнуть хвостом, две другие смотрели угрюмо и обречённо. Сволочи! Заморили голодом… Собак отпущу… Не забыть отпустить собак… Вот гады, и не жалко. Хотя, если людей не жалко… Понятно, откуда эти ночные псы в поле. Эти, как будто, пока ещё просто собаки. Алексо предупредил бы… Вот и дверь. Я снова прошла вдоль стены, в тени. Формовочный был пуст. Из-за плотно подогнанной двери слышался гул голосов.

Ни единой щёлочки. Но кто-то там есть, это точно… Надо поискать свет. Не в темноте же они там… заседают-высиживают. Где есть свет, там есть отверстие. Снаружи сплошная стена, тоже хорошо заштопанная. А со стороны обрыва? Я поискала подходящий разлом в стене формовки, протиснулась в него, и выглянула. Точно, есть окошечко в метре высоты от фундамента, и сам фундамент есть — узенькая полоска бута, на которой можно примоститься. Но сначала — собаки…

Они вылезали в приоткрытую решётчатую дверцу ползком, медленно, тяжело дыша и кося на меня настороженным взглядом. Одна из дворняжек оскалилась, но не зарычала. Сеттер поплёлся к отверстию под воротами, мотаясь из стороны в сторону, и еле переставляя ноги, дворняжки — чуть поживее. И всё — молча. Ну, падлы! Скоты! Живодёры! Это я тоже заношу вам в счёт, уроды…

Я вернулась к дыре в стене. До оконца добиралась долгих минут десять, соображая на ходу, за что цепляться, чтобы не свалиться в овраг. Почти у цели обнаружила крепкий кусок арматуры, закрепляющей фундамент, а через полметра другой. Значит, есть ещё. Если заводу около пятнадцати лет, фундамент делали крепко, крепче стен. Арматура тоже могла не проржаветь. Я встала на два прута, и, схватившись руками за оконный проём, выпрямилась. Окно оказалось на уровне груди и было отворено, заглянуть в него вполне возможно, тем более что пол в обжиговой оказался гораздо ниже фундамента.