– Зачем? Ты не обязана…
– Я не из обязательств! И мне пофиг, что бы ты подумала, если бы я ушла! Нет, если честно, не пофиг. Но я иду с тобой не из-за этого.
– Ты понимаешь, что мы рискуем не выйти отсюда никогда? И это реальный шанс наконец-то покинуть остров! Эти твари могли наврать тебе про потерю голоса!
– Я все понимаю. И я не из-за голоса.
– Тогда из-за чего? – прямо спросила Стефания. Марина осталась из-за Макса. Она сама… А Анфиса?
– У меня никогда не было друзей. Настоящих. Которые бы рисковали из-за меня, как вы. Идем! А то я передумаю!
С этими словами Анфиса первой пошла дальше по коридору. Стефания нагнала ее и взяла за руку.
Они шли долго, не зная, куда выведет их путь. Иногда им встречались перекрестки, но по наитию они продолжали идти вперед. Стефания предупредила Анфису, что им могут попасться трупы, но пока дорога оказывалась без препятствий. Возможно, этими туннелями пользовались твари и расчистили их для себя.
– Ты слышала? – внезапно остановилась Анфиса и дернула Стефанию за руку.
– Слышала что?
– Голоса! Они что-то шепчут! Тихо, жалобно, будто о чем-то просят!
Только этого не хватало. Кто им еще может встретиться в темном коридоре, в котором они пробираются едва не на ощупь? Но Анфиса уже вертела головой, будто пыталась поймать волну, на которой раздавались голоса. А потом тихонько вскрикнула и указала рукой куда-то вперед:
– Там они… Стоят.
– Кто?!
Как ни всматривалась в темноту, Стефания никого и не увидела. И шепота тоже не услышала.
– Фигуры! Они будто немного светятся. Белые и полупрозрачные, похожи на детей.
Стефания похолодела. С трупами в туннелях уже встречались, с ожившими мертвецами – тоже. Только призраков детей не хватало! Отчего-то самыми страшными из всех фильмов ужасов ей казались те, в которых героями были дети. Анфиса же, наоборот, была спокойна, только немного удивлена.
– Они мне говорят… Я различаю, что они говорят!
Если бы Стефания собственными глазами не видела призраков в зеркале и не стала бы свидетельницей «оживления» мертвецов на кладбище, решила бы, что Анфиса от пережитого теряет рассудок. Но именно пережитое и заставило ее поверить в то, что у Анфисы не галлюцинации.
– Что говорят?