Боги Лавкрафта

Не назову такой ответ вразумительным, однако, прежде чем я смог продолжить расспросы, из жужжания возник новый слой звука, извивавшийся и пронизывавший ритм ударных плавным синусоидальным диссонансом. Голосом флейты.

– Откуда исходит эта музыка? – проговорил я, надеясь, что в голосе моем не слышно паники.

Обгоняя меня, он уже спускался в нижние ярусы системы пещер. Он не ответил.

Я спросил снова.

– Кто производит эту музыку? Скажи мне.

Голова его повернулась ко мне, глаза лучились полным желчи презрением.

– Мое племя, – ответил он. – Не за этим ли ты явился ко мне? Не ради посвящения, которого так и не получил?

Присев на склоне, я съехал вниз, приземлившись в облаке пыли как раз за пределами досягаемости его посоха, на тот случай, если он вдруг решит размахнуться им. Тем не менее я не отводил от него ствол пистолета и, поднявшись на ноги, направил его в лицо знахаря.

Он отступил на шаг.

– Нет, – сказал я, – подожди. – Обхватив мякоть правой ладони левой, я описал вокруг него широкую дугу, не отводя мушку от головы, вспоминая о крысах на свалке.

– После того как Адам убежал от своего отца и прошел здесь… ты же видел его после этого, так?

– Так.

– Ты только что сказал, что мне следовало бы обратиться к отцу Адама. Когда копы окончили допрашивать нас и отпустили тебя… после этого ты видел Ли. Было?

– Было.

– Возвратившись из колледжа, я стал расспрашивать мать о родителях Адама, однако она не хотела разговаривать о них. Она сказала, что они с отцом рассорились с ними после того, как они потеряли своего сына и сделались религиозными. Они сделались фанатиками своей новой веры, быть может, даже свихнулись на ней. Это твою религию они обрели? Я всегда думал, что Ли при первой же встрече после того дня убьет тебя.

– Он и хотел этого, поначалу. Однако горе может сделать человека кротким. И у меня был для него целебный бальзам.

– Бальзам? И что же ты сделал? Уговорил их принять твою версию потусторонней жизни? Сказал им, что умеешь общаться с духами мертвых? Воспользовался горем сокрушенных утратой людей, чтобы поработить их своей дерьмовой мистикой?

– Мне незачем было убеждать их в том, что я умею общаться с мертвыми. Их сын не умер. И я помог им научиться общаться с живым.

– Это ложь. Они забрали бы его домой, будь он жив.

– К тому времени домом ему стала пустыня, недра земные забрали тело, холодные глубины неба приняли в себя сознание, синусоиду, колеблющуюся в темных краях ночи.