— Солярка бермес! — сказал он.
— Тьфу, тэнтеклар! — ответил танкист, снял шлем, который назвал «тумак» и длинно выругался по-русски. Здесь перевода, видимо, не требовалось.
Витя вообще мало понимал по-казахски: у них в городке казахов почти не было, только продавцы да некоторые милиционеры. И даже в школе казахский язык изучали только с пятого или четвертого класса. Витя знал, как вежливо поздороваться — «Саламат сиз ба», и как попросить в магазине белого хлеба — «Ак нан барма?». Ну, и еще несколько слов — по магазинным вывескам. Например, «Китаплар». Это значило «Книги».
Витя завозился. Сидеть ему было неудобно, вытягивать шею — тоже: он боялся загородить старику экран своей заклеенной головой. Старик понял его по-своему:
— Что, ни бельмеса? — громким шепотом сказал он Вите. На Витю пахнуло жутким табачным перегаром. — А тут, понимаешь, немцы в концлагере решили наш танк испытать. Выбрали трех танкистов из заключенных, посадили в танк и стали расстреливать из пушек. А снаряды отскакивают. Броня, значит, крепкая такая. Ну, вот наши и сбежали…
На старика опять зашикали. Витя сказал:
— Я п-п-п…
Он хотел сказать: «Я пойду». Не договорил, залился краской, — даже слеза выступила, — и торопливо слез с колен. По пути, как назло, снова зацепил костыли, и они загремели почти оглушительно.
Витя опрометью бросился из холла к лестнице.
В палате было бело и пусто. Только огромное красное яблоко по-прежнему светилось на поцарапанной тумбочке. Витя поскорее отвернулся от яблока, сел на кровать, такую огромную, что ноги не доставали до пола. Он глядел в черное окно, но взгляд сам собой натыкался на яблоко. Над кроватью тихо бубнило радио. Сначала — по-казахски, потом — по-русски: «Странная война снова происходит в Катанге — этой самой богатой провинции Конго. Ставленник английских и бельгийских колонизаторов Чомбе ввиду ввода в Катангу войск ООН, еще в прошлом году был вынужден бежать вместе со своими приспешниками. Ничто не мешало войскам ООН очистить всю провинцию от банд Чомбе, но под нажимом английских и французских империалистов военные операции были приостановлены. Обнаглевший от безнаказанности Чомбе…».
Витя судорожно вздохнул.
В больнице бывал «тихий час», когда даже радио замолкало, и не разрешали даже вставать с кровати. А Витя не мог спать днем. Он лежал и долго, мучительно ждал, когда же по радио, наконец, начнется бодрая комсомольская передача и заиграет заставка. Это значило: пять часов, «тихий час» закончился. Это был миг, почти равный счастью. Просто Витя, конечно, не знал, что «почти» — это и есть счастье.
Чтобы удержать слезы, он вскочил, и снова выбежал из палаты. По коридору прошел в большой пустой холл, — все, наверное, еще досматривали кино, — подошел к окну. К стеклу были приклеены несколько вырезанных из бумаги снежинок. И еще в стекле отражалась чья-то белая огромная голова. Лица не было видно, и не было видно слёз. А всё оно, это яблоко…
Витя хлюпнул носом, вытер рукавом глаза и застыл. Он глядел на свое отражение, на бумажные снежинки, и еще — в непроницаемую тьму за окном. Там, где-то далеко-далеко, — родной дом, мама, папа, старший брат. Наверное, они уже нарядили елку, хотя папа говорил, что в этом году елок в городок привезли совсем мало, только шахтерам выдали, и то не всем, одним передовикам. И даже в Караганде елку купить трудно, — с папиной работы ездили, хотели купить. Вернулись ни с чем.
Ну, всё равно. В доме развешены самодельные гирлянды, на стенах и окнах детской наклеены снежинки. А детская у них особенная: старший брат, Славик, когда белили стены, вызвался сам побелить детскую. Взял у мамы ведро с известкой и налил в него чернил. Стены получились почти фиолетовыми. А Витя помогал Славику потом по побелке рисовать акварелью ракеты и звезды. Мама пришла в детскую — схватилась за голову. Но не сильно ругалась. Только поохала. Потом папа поворчал. В общем, все обошлось. Только вот спать в такой детской Вите, особенно одному, когда Славик уезжал в свой интернат, было страшновато.
А в школе, наверное, все праздники уже прошли, и дети получили подарки от самого Деда Мороза.
Витя вздохнул. Стало как-то легче. Ну, подумаешь, подарки. Это же не главное. Подарки у него обязательно будут. Мама обещала ему, что купит новый конструктор. Старый растерялся, да и плохой он был — для маленьких. А мама купит самый настоящий, который в огромной коробке на витрине «Детского мира», с винтиками и колесиками, чтобы можно было конструировать разные машины, даже краны.
А папа обещал, что после праздника Витю выпишут.
— Чего стоишь? — на ходу прикрикнула строгая санитарка. — Десятый час! Детям давно спать пора. Да и отбой уже скоро.
Санитарка несла в авоське что-то, завернутое в газеты. В свертке звенело.
ebooksa