Новая заря

Стояние длилось вот уже неделю.

Появились татары. Рейтары выступили на рекогносцировку всей сотней и в спонтанной стычке перебили большую часть замеченного отряда. Остальные энергично отступили куда-то. Только копыта сверкали.

И все, как отрезало.

Странно.

Очень странно.

Однако 15 декабря тыловой разъезд, обеспечивающий дальний периметр, заметил довольно крупный отряд всадников. Сблизились. Оказалось, крылатые гусары во главе с раненым Мстиславским.

– Что случилось? – всполошился командир разъезда.

– Нас разбили, – хмуро произнес князь. – Нужно доложить государю. Веди.

Меньше чем через час добрались до лагеря.

Лошадям отсыпали овса, передав на обиход. Гусарам выдали горячей еды и травяного отвара. А Мстиславского пригласили к Дмитрию в шатер, чтобы он покушал уже там, докладывая.

Старому князю было сложно сдерживаться и есть без излишней спешки. Все-таки двое суток без еды. Поэтому Дмитрий позволил ему немного насытиться. После чего потребовал рассказа. И чем больше тот говорил, тем сильнее император хмурился, ибо дела принимали какой-то кошмарный оборот. Сюрреалистичный.

К Коломне подошло объединенное войско, ведомое ханом Тохтамышем Гераем. Под его рукой было войско донских, волжских и уральских казаков, большая и малая орда, астраханские татары, а также черкесы и прочие союзные владетели Северного Кавказа. Ну и, само собой, османский отряд поддержки в пять тысяч янычар и семь десятков различных орудий. Суммарно же численность толком не понять. Но намного больше ожидаемых сорока-пятидесяти тысяч. Тьма-тьмущая. То есть неопределенно до хрена.

Когда это огромное войско стало подходить к окскому льду, произошел прецедент, давно ожидаемый Дмитрием. Ну как давно? С Земского собора 1606 года, ударившего по «кормовой базе» помещиков и бояр.

Романов, Голицын и Шереметьев, командующие поместным ополчением в составе армии Мстиславского, подняли его и увели из расположения войска, благо что стояли не со стрельцами за скрепленными санями, а чуть в стороне. Немного помедлив и переговорив с делегатами от армии вторжения, помещики так и вообще перешли на сторону Герая. Тем более, что там и так уже имелся немалый отряд поместных дворян, недовольный политикой Дмитрия. Тех самых, что уклонились от мобилизации по «уважительным причинам».

Стрельцы, гусары и немцы сохранили верность. Им резонов предавать не было. А помещики с боярами продолжили тренд, послуживший началом Ливонской кампании 1607 года.

Мстиславскому, кстати, тоже предложили перейти на сторону Великого государя, царя и хана Тохтамыша Герая, как его именовали сподвижники. Но князь отказался.

Нет, не потому, что такой верный. Отнюдь.

Дмитрий прекрасно понимал мотивацию Мстиславского. Одинокий, бездетный мужчина в возрасте. Зачем ему это? Тем более что, в отличие от большинства бояр, он смог найти себе место при новом режиме.

– Что было дальше?

– Ничего хорошего, – грустно буркнул князь. – Османы подкатили свои пушки и начали методичный обстрел саней, за которыми укрылись стрельцы. При «Единорогах» была только картечь, а эти били ядрами. Не дотянешься. В семь десятков стволов они разворотили все за час-полтора. Стрельцы побежали. А татары лавой бросились за ними. Рубить.