— Не вижу.
— Вон хвост торчит, — показала Маша, — а вон крыло. Пошли, там спуск есть.
Тыймы вниз не пошла — она села на Танину сумку, прислонилась спиной к дереву и замерла. Маша с Таней, цепляясь за ветки и скользя по мокрой земле, спустились в овраг.
— Слышь, Тань, — тихо сказала Маша, — а ей что, посмотреть не надо? Как она будет-то?
— Это ты не волнуйся, — сказала Таня, вглядываясь в кусты, — она лучше нас знает… Действительно. И как только сохранился.
За кустами было что-то темное, грязно-бурое и очень старое. На первый взгляд это напоминало могильный холмик на месте погребения не очень значительного кочевого князя, в последний момент успевшего принять какое-то странное христианство: из длинного и узкого земляного выступа косо торчала широкая крестообразная конструкция из искореженного металла, в которой с некоторым усилием можно было узнать полуразрушенный хвост самолета, при падении отвалившийся от фюзеляжа. Фюзеляж почти весь ушел в землю, а в нескольких метрах перед ним сквозь орешник и траву виднелись контуры отвалившихся крыльев, на одном из которых чернел расчищенный крест.
— Я по альбому смотрела, — нарушила молчание Маша, — вроде это штурмовик «хейнкель». Там две модификации было — у одной тридцатимиллиметровая пушка под фюзеляжем, а у другой что-то еще. Не помню. Да и не важно.
— Кабину открывала? — спросила Таня.
— Нет, — сказала Маша. — Одной страшно было.
— Вдруг там нет никого?
— Да как же, — сказала Маша, — фонарь-то цел. Гляди.
Она шагнула вперед, отогнула несколько веток и ладонью отгребла слой многолетнего перегноя.
Таня наклонилась и приблизила лицо к стеклу. За ним виднелось что-то темное и, кажется, мокрое.
— А сколько их там было? — спросила она. — Если это «хейнкель», то ведь и стрелок должен быть?
— Не знаю, — сказала Маша.
— Ладно, — сказала Таня, — Тыймы определит. Жаль, фонарь закрыт. Если бы хоть волос клок или косточку, куда легче было бы.
— А так она не может?
— Может, — сказала Таня, — только дольше. Темнеет уже. Пошли ветки собирать.
— А на качество не влияет?
— Что значит «качество»? — спросила Таня. — Какое тут вообще бывает качество?