Мы с Аглаей неторопливо прошлись по торговым рядам. Девушка накупила специи, бутыли подсолнечного и горчичного масла. Взяли по три фунта грецких и кедровых орехов, неведомо откуда появившихся в наших краях, а еще большой пакет мармелада.
На углу рынка, под навесом, я с удивлением увидел шустрого наперсточника, катавшего маленький мячик по войлочным стаканам.
– Шарамыжники…– вздохнула Аглая.– Мой отец один раз так пять рублей проиграл…
– А ну-ка пойдем!
– Зачем вы? Не надо, барин…
– Подходи, честной народ! – зазывал наперсточник.– Коли глаз зоркий – выиграешь целковый. Купишь рубашку – приласкаешь Глашку…
– Катаем? – спросил я веселого чернявого лохмача, похожего на цыгана.
– Поиграть решились, барин? Для вас ставка два целковых.
– Поехали! – кивнул я.
Вокруг собрались и обступили зеваки.
Катала ловко покрутил стаканами:
– Кручу-верчу, обмануть хочу. Ну и где?
Это фокус я хорошо знал. Сидел с ребятами-каталами.
Я резко схватил лохмача и разжал его кулак, показав в ладони шарик.
– Шульмуешь, падаль?
Лохмач резко выдернул руку. Кто-то засвистел сзади. На меня толкнули тетку необъятных размеров. Шулер вскочил и бросился наутек, почти сразу затерявшись в толпе.
Я осмотрел зевак:
– Никогда не играйте с этой гнидой, он шульмует.
– Поймаем – зубы ему повышибаем!– уверенно сказал белобрысый крепыш.
Вразвалочку подошел становой пристав Самохвалов: