- Просто старые камешки, - ответил папа.
Но они были совсем не похожи на камешки. Они были очень легкие и черные и напомнили мне высушенных соленых рыбок.
После этого папа прекратил поиски и стал подметать сажу с пола. Мама тем временем залезла у них в спальне на стул и снимала со шкафа чемоданы. А я нигде не могла найти Махо. Она не появлялась весь день. Я проверила везде, во всех наших секретных местах, но не нашла ни ее, ни игрушек. Шептала её имя возле каждой щелочки, но она не откликалась. Но когда я залезла на чердак, то услышала под люком разговор мама с папой.
- Сердце, - прошептал папа маме. - Крошечное сердце, - успела я расслышать, прежде чем они ушли на первый этаж.
Той ночью, забравшись ко мне в постель, Махо обняла меня так крепко, как еще не обнимала. И так плотно укутала меня своими мягкими волосами, что я почти не могла двигаться. Под волосами было так темно, что я ничего не видела и попросила ее отпустить меня. Мне было трудно дышать, но она была в каком-то странном мрачном настроении и просто сжимала меня своими холодными руками, пока я не задремала.
Дождь за окном перестал, и дом начал поскрипывать, как старый корабль, на котором мы плавали однажды летом. Наконец Махо заговорила. Она сказала, что скучала по мне. Зевая, я спросила насчет туфли, ноги и мешочка с комочками, которые папа нашел в дымоходах.
- Они принадлежат игрушкам, - ответила Махо. - Твоему папе не стоило брать их вещи. Это было ошибкой. Это не правильно.
- Но они были старые, грязные и противные, - возразила я.
- Нет, - настаивала Махо. - Они принадлежат игрушкам. Игрушки положили их туда давным-давно, и родителям нельзя их забирать. Они для игрушек все равно, что счастливые воспоминания. А теперь спи, Юки. Спи.
Я ничего не поняла. И, думая над ее словами, стала засыпать. Под её волосами было так тепло. Она тихонько пела мне на ухо и терлась холодным носом о щеку, как щенок.
Я слышала, как в коридоре собираются игрушки. Никогда еще их не было так много. В одно время, в одном месте. Такое происходило впервые. Наверное, был какой-то особый повод. Вроде парада. Когда родители Махо уехали, они тоже проводили парад.
- Игрушки, - прошептала я в черную шерсть у себя на лице, сползая в глубокую яму сна. - Ты слышишь их?
Махо не ответила, так что я просто слушала, как игрушки бродят в темноте. Как шаркают своими маленькими ступнями. А их розовые хвостики шелестят по деревянному полу. Как звенят бубенцы на шляпках и кривых пальчиках их крошечных ножек.
- Тук-тук-тук, - стучали деревянными тросточками старые обезьянки.
- Чик-чик-чик, - щелкала тонкими, как вязальные спицы ножками какая-то дама.
- Цок-цок-цок, - цокали копыта черной лошадки с желтыми зубами.
- Дзынь-дзынь-дзынь, - дзынькали тарелки в руках куколки с острыми пальчиками.
- Тум-тум-тум, - бил барабан.
Они все маршировали и маршировали по дому. Все дальше, дальше и дальше по коридору.
Меня разбудили крики. Сквозь сон и мягкую тьму, укутавшую мое тело, я услышала чей-то громкий голос. Мне показалось, что это папа. Но когда глаза у меня открылись, в доме было тихо. Я попыталась сесть, но не могла пошевелить ни руками, ни ногами. Перекатываясь с бока на бок, я немного освободилась от волос Махо. Они были везде, со всех сторон.
ebooksa