Тэлли пожала плечами.
– Вся жизнь уродцев посвящена шалостям. Разве ты никогда не делал ничего только потому, что тебя заинтриговал таинственный незнакомец?
– Я одной незнакомке как-то раз подарил перчатки. У меня после этого случилась куча неприятностей.
Тэлли оторвала от глаз бинокль и увидела, что Дэвид улыбается.
– Похоже, сегодня ты не так психуешь, как вчера, – отметила она.
– Просто я рад, что мы наконец на месте и готовы что-то предпринять. А после того как мы договорились с этими ребятишками, мне кажется, что…
– Что все и вправду может получиться?
– Нет, дело не только в этом, – Дэвид перевел взгляд на постройки комиссии. – Они с такой готовностью согласились помочь только потому, что сами рады лишний раз победокурить, насолить старшим. Сначала мне было больно видеть, что ты ведешь себя так, словно Дым еще существует. Но если таких уродцев, как эти, не так мало, может быть, когда-нибудь мы построим новый Дым.
– Конечно построим, – негромко отозвалась Тэлли.
Дэвид пожал плечами.
– Может – да, а может – нет. Но даже если сегодня ночью все провалится, если и ты, и я попадем под хирургический нож, хоть кто-то будет продолжать бороться. Бунтовать, доставать их, как заноза в заднице.
– Надеюсь, мы с тобой очень болезненные занозы, – улыбнулась Тэлли.
– Я тоже надеюсь. – Он обнял Тэлли и поцеловал.
Когда он отстранился, Тэлли глубоко вдохнула и зажмурилась. Теперь, когда она начала исправлять свои ошибки, ей стало приятнее целоваться с Дэвидом.
– Смотри, – сказал он.
В темном саду что-то происходило. Тэлли прижала к глазам бинокль.
Вдоль черного пространства увеселительного сада пролегла сверкающая линия – казалось, в земле открылась ослепительно-яркая трещина. Потом появились новые линии, одна за другой. Подрагивающие арки и круги разрезали темноту. Отдельные сегменты возникали как бы случайно, но постепенно из них образовывались буквы и слова.
Наконец сияющие письмена были завершены, и некоторые части букв загорелись с новой силой, поскольку уже успели потускнеть по мере того, как догорали фальшфейеры. Но на протяжении нескольких мгновений Тэлли смогла прочесть все, что было написано огнем, – даже без бинокля. Наверное, из Уродвилля надпись была видна всякому, кто смотрел в окно. Надпись гласила: ДЫМ ЖИВ.
На глазах у Тэлли слова начали угасать, распадаться на отдельные линии и дуги – огненная сила фальшфейеров иссякала. А Тэлли гадала, справедливы ли эти слова.
– А вот и они, – проговорил Дэвид.