– Да… То есть нет. – Тэлли покачала головой. Она не знала, как спросить у Шэй, копались ли у нее в мозгах. – А кто-нибудь из остальных уже…
– Стал красивым? Нет. Я стала первой, потому что от меня было больше всех неприятностей. Ты бы видела, как я брыкалась и кусалась.
Шэй хихикнула.
– Тебя заставили.
– Ну да, доктор К., знаешь, какой противной занудой может быть. Но теперь мне намного легче.
Тэлли облизнула пересохшие губы.
– Легче?
– Ну да. Я же ненавидела эту дыру. Я здесь только потому, что доктор К. хотела, чтобы я пришла и поболтала по душам с дымниками.
– Ты живешь в Нью-Красотауне, – тихо проговорила Тэлли.
Она пыталась отрешиться от красоты Шэй, понять, что прячется за ее огромными прекрасными глазами.
– Да. И я только что веселилась на самом-пресамом замечательном балу.
Тэлли лишь теперь заметила, что у Шэй заплетается язык. Она была пьяна. Может быть, именно поэтому она вела себя так странно. Но она назвала остальных дымниками. Значит, себя она уже не считала одной из них.
– Ты отплясываешь на балах, Шэй? В то время как все остальные заперты в камерах?
– Ну да… вроде бы, – как бы защищаясь, ответила Шэй. – Но ведь… все же это делают… как только похорошеют. Как только Кейбл перестает капать на мозги. – Она перевела взгляд на неподвижно лежащую на полу чрезвычайницу и покачала головой. – Но завтра у нее будет очень-очень гадкое настроение. Вот спасибо вам, удружили.
Со стороны камер послышался жалобный звук сжимаемого металла. Тэлли услышала несколько голосов.
– Да… – протянула Шэй. – Но похоже, завтра тут уже никого не будет и никто не узреет Кейбл в дурном… расположении духа. А кстати… как у вас с Дэвидом?
Тэлли разжала губы, сжала и через силу ответила:
– У нас… все хорошо.
– Вот и здорово. Послушай, ты меня извини, что я так психовала из-за всего этого. Ты же знаешь, как могут себя вести уродцы. – Шэй расхохоталась. – Тебе ли не знать?
– Значит, ты не ненавидишь меня?