— Я сейчас тебе на голову рухну, Тэлли-ва, — через десять секунд. Что там происходит?
— Он там один. А все остальные «кримы»… — Тэлли вгляделась в полумрак за пределами круга света, отбрасываемого настольной лампой. Ну точно, они были распределены по комнате — ни дать ни взять внимательные слушатели. — Кольца. Вместо людей — интерфейсные кольца.
Шэй не удержалась и восхищенно хихикнула:
— Пожалуй, за его умственные способности можно не переживать!
Тэлли кивнула и усмехнулась:
— Постучать в окно?
— Сделай милость.
— Я могу его напугать.
— Напугать — это то, что надо, Тэлли-ва. Нам нужно, чтобы он был в форме. Давай скорее, а то я могу соскользнуть.
Тэлли подтянулась повыше и забросила колено на узкий заоконный выступ. Сделав глубокий вдох, она два раза легонько постучала в стекло и попробовала улыбнуться, не показав острые зубы.
Зейн обернулся на звук, вздрогнул, а потом широко раскрыл глаза. Он щелкнул пальцами — и окно распахнулось.
Губы Зейна расплылись в улыбке.
— Тэлли-ва, — прошептал он, — ты изменилась.
Зейн-ла
Зейн был по-прежнему красив.
Острые скулы. Взгляд — пристальный и голодный, будто он до сих пор принимал сжигатели калорий ради сохранения остроты восприятия. Губы пухлые, как у любого красавчика. Задумчиво глядя на Тэлли, Зейн по-детски поджал их. А волосы у него совсем не изменились. Тэлли помнила, что он красил их каллиграфической тушью в иссиня-черный цвет, совершенно не соответствующий стандартам Комиссии по красоте.
Но что-то в его лице стало другим. Что именно — Тэлли никак не могла уловить.
— Ты Шэй-ла прихватила? — проговорил Зейн в то мгновение, когда за спиной Тэлли скрипнули по подоконнику ребристые подошвы ботинок. — Какая радость.
Тэлли медленно кивнула. По голосу Зейна поняла: он жалеет, что она пришла не одна. Конечно. Им нужно было сказать друг другу так много, и почти все это Тэлли не хотела говорить при Шэй.
Почему-то вдруг ей показалось, что они с Зейном не виделись несколько лет. Тэлли резко ощутила все изменения, произошедшие с ее телом: прочнейшие и легкие кости, анимированные татуировки, шрамы от порезов на предплечьях — все это напоминало ей о времени, прожитом в разлуке с Зейном. И о том, насколько они теперь разные.