Снежить

– Спасибо, – сказал Тучников коротко и просто, на лице его мелькнуло и тут же исчезло облегчение. – Я распоряжусь, чтобы вас устроили с максимальным комфортом, а через час жду вас всех за ужином.

Веселов

Олигарх не мелочился, каждому из них выделили по бунгало. Или как тут, на краю земли, принято называть небольшие домики с окнами от пола до потолка? Да что там от пола до потолка! В спальне Веселова и сам потолок был прозрачный! Вот такие высокие технологии на службе у человечества.

Свое бунгало он осмотрел мельком, побросал, не разбирая, вещи, принял душ, вытерся, стараясь не обращать внимания на отражение, которое проявлялось в запотевшем зеркале. Благоразумия хватило ненадолго, в зеркало он все ж таки посмотрел. За его спиной стоял медведь… Смотрел с укором. Одним глазом смотрел. Во втором торчал осколок льда. Давно бы пора истаять, а он вот… все никак. Веселову бы испугаться этой потусторонней одноглазой твари, но куда сильнее его напугала удавка, призрачный тынзян, который он отчетливо видел на собственной шее. И видел, и чувствовал…

– Брысь… – сказал он медведю и, не оглядываясь, вышел из душа. Как только вышел, в дверь постучались.

За дверью стоял парнишка в ярком, похожем на лыжный, костюме.

– Добрый вечер! – сказал он бодро. – А меня за вами послали.

– Кто послал? – Отведенный им на сборы час еще не истек.

– Врач, который прилетел с вами. Он сейчас в медицинском корпусе, велел привести вас на осмотр.

Значит, Чернов решил не бросать дело на самотек. Веселов вздохнул, принялся одеваться.

Медицинский корпус находился где-то в недрах поместья. Если бы не мальчишка-проводник, Веселов не нашел бы его и до утра. Внутри было тепло, светло и пахло дезсредствами. Все, как в обычной больнице, только посимпатичнее, пофутуристичнее. Мальчишка довел его до белой двери без всяких опознавательных знаков, постучался и, не дожидаясь, пока им откроют, испарился.

Дверь открыл Эрхан. Он окинул Веселова мрачным взглядом, отступил в сторону, пропуская его внутрь просторной, ярко освещенной комнаты. Здесь в глубоком, похожем на стоматологическое, кресле, закинув ногу за ногу, сидела Тара. Вид у нее был изможденный, краше в гроб кладут, и Веселову сразу же стало неловко от того, что пусть не по своей вине, но они все равно ее бросили. Бросили одну выживать в этой вечной мерзлоте. Судя по всему, Тара выжила, но буря ее изрядно потрепала. Хорошо, если буря, а не эта тварь, которую Волчок обозвал Снежитью. Спросить бы, но как о таком спросишь? Поэтому он поздоровался и спросил другое:

– Ты как?

– Жива. – Тара пожала плечами. Веселову показалось, что движение это причинило ей боль.

– Жива… – проворчал Эрхан и зыркнул на него с явным неодобрением. – Полумертвую нашел, заметенную. Чудом нашел.

– Не преувеличивай. – Тара улыбнулась. Улыбка получилась так себе. Никого такой улыбкой не обманешь. – Этот ваш… – она поморщилась, – столичный врач сказал, что все со мной будет нормально. Легкое переохлаждение.

В то, что переохлаждение оказалось легким, Веселов не верил, но спорить не стал. В присутствии этих двоих ему было неловко. А еще все время хотелось обернуться. Он бы, наверное, не выдержал, или обернулся, или дезертировал, если бы в этот самый момент не открылась вторая, незамеченная им раньше дверь.

Мужика в белоснежном халате он признал не сразу. Не доводилось ему раньше видеть Чернова в естественной для того среде обитания. А теперь вот довелось. Ну что сказать? Солидно!

Чернов обвел присутствующих тяжелым взглядом, потом коротко велел:

– Пойдем.