Глушь

— Чушь собачья. — Саттер прошел мимо стола Трея к камерам. Свет горел только в коридоре, едва разгоняя мрак камер предварительного заключения. Дверь к Коудиллу стояла незапертой.

— Черт! — выкрикнул Саттер.

Подошел Трей. Он дергался и волновался.

— Вот как я его нашел, шеф. Похоже...

Саттер склонился над койкой.

— Похоже, кто-то выкачал из него всю кровь, вот что ты собирался сказать? — Высохшее бледное лицо напоминало старый свечной воск. На полу не было крови, а на одежде Коудилла — следов ран.

— Бред какой-то, — пробормотал Саттер, продолжая разглядывать тело.

Трей включил свет в камере. Саттер расстегнул рубашку Коудилла, чтобы осмотреть белоснежную грудь, расчерченную голубоватыми прожилками. На фоне обесцвеченной кожи волоски на груди Рики казались черными проводками. Соски были неестественно фиолетовыми. Саттер приподнял свисавшую с койки руку и перевернул тело на бок.

— Синюшности нет, — заметил он.

— Чего, шеф?

— Мы видели трупы раньше, Трей. После того, как люди умирают, через час или два, кровь оседает в нижней части тела и оно синеет. Но не сейчас. Это невозможно.

— Я знаю, шеф, — устало согласился Трей. — Много невозможного дерьма случилось в последнее время, и ты знаешь, что люди говорят.

Саттер повернулся к напарнику и прорычал:

— Я не верю, что Эверд Стэнхёрд заколдовывает людей насмерть! И вообще, у Эверда не было никакого мотива убивать Рики или Джуниора!

Трей пожал плечами.

— Был бы, если бы Рики и Джуниор были замешаны в деле Хилдов и Илдов.

Лицо Саттера покраснело.

— И зачем бы им это делать? Хочешь сказать, что Коудиллы тоже продавали кристаллический метамфетамин?

— Я не знаю, шеф. Но какое еще может быть объяснение? Кто-то убил Рики в камере тюремного участка, выпил всю его кровь, не пролив ни капли! Как это вообще возможно?

— Не существует никакого колдовства, проклятий или магии! Ради бога, мы же полицейские! — выкрикнул Саттер. — Ты меня слышишь?!