Глушь

Байрон редко выходил из себя, но сейчас его голос дрожал от ярости.

— Я тоже хочу домой, Байрон. Но я не могу уехать, пока не узнаю, что с Джуди.

— Она, наверное, нализалась и отключилась где-нибудь в лесу! — взорвался Байрон. — Кто бы ни устраивал поджоги — эти наркоторговцы, — они могут сжечь дом Джуди следующим. С тобой вместе!

— Дорогой, успокойся.

Солнце сверкало в ее глазах. Он был прав, снова.

Ей уже до смерти надоел Аган-Пойнт, и она надеялась, что больше никогда туда не вернется.

—Я скоро поеду домой.

— Черт! Ты бываешь такой упрямой!

«Я знаю. Но я должна все выяснить», — подумала она.

— Три дня, не больше. Обещаю.

— Что, если ты не сможешь найти ее? Что, если она мертва? Прошу прощения, если это звучит жестоко, но мне наплевать на твою сестру, для меня важна только ты!

Патриция тяжело вздохнула.

— Я уверена, она скоро объявится.

— А если нет?!

— Тогда я поеду домой. Я буду в воскресенье, несмотря ни на что.

Настал черед Байрона тяжело вздыхать.

— Я просто очень по тебе скучаю и люблю тебя. Я хочу, чтобы ты вернулась домой, убралась подальше от этого безумного места.

— И я вернусь, дорогой. В воскресенье.

Через минуту он успокоился, они попрощались. Патриция пообещала звонить несколько раз в день, пока не уедет.

«Снисходительность ко мне изнашивает его, — поняла она. — Дурная я жена».