«Ага… Выбежать на улицу, спустив штаны, и от стыда угодить в шестьдесят седьмой. И подставить Марлена! Да ну, глупости…»
Но соображение весьма интересное. Надо бы обдумать — и проверить на опыте. Только без членовредительства…
Мои губы скривились. Все это, конечно, замечательно, но лишь при одном условии — если я попал сюда не навсегда.
«Ну, и что?»
Я с изумлением ощутил, как во мне, мямле и тюфяке, раскручивается жесткая решимость.
«Да хоть на всю жизнь, что с того? Чем здесь плохо? Не будет Марины? А ты уверен, что ваша любовь — надолго? Пусть даже взаимная!»
Да и что было между нами? Пара бурных ночей? И что? Признайся хоть себе, что Алена сексуальней! Цинично, да? Зато, вон как разозлился! Еще чуть-чуть, и умчит тебя в «прекрасное далёко»… А не умчит, и не надо. Обойдусь.
Буду поднимать целину «совковой» журналистики! Выведу Марлена в тутошние мэтры. Глядишь, и в спичрайтеры к Брежневу выйду… Чахнуть и киснуть точно не стану!
С улицы раздался гудок, и я подхватился. «Козлик» подан, товарищ Вагин. Вперед, славить людей труда!
Собравшись, я быстренько замкнул дверь и ссыпался по лестнице.
«Целинник нашелся…» — ударяла ехидца в голову.
Три дня в будущем закалили Марлена. Я уже не стискивал зубы при виде двуглавых орлов или выслушивая тупой глум о «совке». Глядел недобро и насмешливо, да терпел.
По всей видимости, Игнат разделял его чувства. Осокин понял это, не только ознакомившись с блогом, но и читая вечерами книжки. У Вагина на полке в рядок стояла «старая» советская фантастика — и новые романы «про попаданцев». В РФ они пользовались такой же популярностью, как в СССР сочинения «про шпионов».
Значит, не все предали идеалы Октября!
"Гость из прошлого" усмехнулся. Тогда, в год 50-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, ему удавалось избегать «революционного» пафоса, не выставляя напоказ свое отношение к советскому образу жизни. Он мог критиковать Ленина, пенять Сталину, но стоило только какой-нибудь мелочи пузатой, вроде бесталанных Синявского с Даниэлем, потявкать на его страну, как у Марлена сразу же сжимались кулаки.
Это ему можно ворчать насчет дефицита или прочих неустройств, потому что он любит свою родину и желает ей блага! А всякая нечисть антисоветская пусть засунет гугнивую пасть себе в задницу!
И вот занесло его сюда, на «постсоветское пространство», где правят бал капиталисты, помещики и попы. Теперь он будет говорить вслух, со зла или назло, неважно. Как Маяковский: «Нате!»
…Оставив Белорусский вокзал за спиной, Марлен нырнул под мост и выбрался на Ленинградский проспект. Название есть, главное, и даже Ленинградская область осталась, а сам Ленинград переименовали. Уроды.
ebooksa