Бро

Ровное до этого настроение приподнялось. Вечером у нас с Аленкой культурная программа, а сейчас позавтракаем, наконец, и двинем на ВДНХ. Огромный павильон с монреальской «Экспо» там пока не отгрохали, зато и будущего запустения не видать.

Заглянем в «Космос»… В Ботанический сад пока рано… Да просто погуляем, на фонтаны поглядим, мороженое полопаем!

Все, что нужно — сделано. Остается вкушать новые впечатления — и чувственные удовольствия…

…Зал был полон, и людской говор ходил волнами. Я почти физически ощущал трепетную надежду на волшебство и упрямое, чуточку боязливое отторжение «небывальщины».

— Марик, ты такой молодец! — жарко прошептала Аленка. — У самой-самой сцены!

— А то! — горделиво ухмыльнулся я.

Внезапно ропот зала усилился, и грянули аплодисменты. Пожилой человек невеликого росту, с лохматой шевелюрой, улыбаясь скромно и даже как будто смущенно, вышел на сцену вдвоем с молодой ассистенткой. Поклонившись публике, он сразу взял ее в оборот:

— Мы начинаем психологические опыты! — голос Вольфа Григорьевича звучал обычно, безо всякого властного превосходства. — Мы просим точно исполнять наши условия их проведения. В наших опытах нет ничего чудесного, но они удивительны и показывают скрытые возможности нашего мозга. Опыт первый. Моя ассистентка даст любому по его желанию обыкновенный карандаш. Он его прячет у себя. Я должен найти человека с карандашом и показать вам, где карандаш спрятан. Начнем!

Улыбаясь, девушка на сцене надела Мессингу плотную черную повязку, и передала карандаш в зал.

Я, как записной циник из будущего, сразу засомневался, «раскусив» фокус. Вот ассистентка ведет гипнотизера и телепата… Помогла ему сойти по лестнице… Держа за руку, шагает между рядов…

Ага! Да ведь она служит глазами Вольфу Георгиевичу — через телесный контакт! Или просто пожимает руку, указывая ряд и место… Ну, вот! Мессинг находит карандаш в портфеле какого-то важного товарища, а тот вовсю изображает удивление…

— Перейдем к другом эксперименту, — непринужденно заявил артист, снимая повязку. — Пусть кто-либо напишет мне записку со своим желанием и положит ее в этот черный пакет. Затем отдаст конверт моей ассистентке… ну, или сам принесет его мне. Я прочту записку, не вынимая ее из конверта!

— Можно мне? — вдруг крикнула Алена, привставая и вскидывая руку, будто на уроке. — Я уже написала!

По залу прокатился смех, а ассистентка, дружелюбно улыбаясь, приняла Аленкину записку и, медленно, на виду у всех, бросила ее в пакет из черной бумаги.

— Спасибо! — поклонился артист.

— Когда ж ты успела? — отчетливо удивился я.

— Еще в номере! — оживленно хихикнула разрумянившаяся девушка. — Читала про такой номер у Мессинга!

— А что в записке?

— Вот пусть он и скажет! — лукаво улыбнулась Алена.

Ассистентка приблизилась к Вольфу Георгиевичу на дистанцию вытянутой руки, и замерла, держа в руках конверт. Мессинг плавно повел рукой, то ли сосредотачиваясь, то ли играя, и громко зачитал скрытое: