"Да, он именно такой. Я нашла его на лужайке перед домом — возможно, это был его дом, имя владельцев было Роквей, — и он умирал от укуса. Может быть, его укусила крыса. Он не говорит. Только рычит и хрюкает. До этого утра мне удавалось контролировать его поведение. Но я… я устала, понимаете… и…" Она пожала плечами. Болотная грязь высыхала на ее блузке, образуя узор, похожий на китайские иероглифы. "Сначала я его одевала. Он снимал все, кроме трусов. Наконец я устала пытаться. Похоже, мошкара его не беспокоит". Она сделала паузу. "Я хочу, чтобы мы пошли с вами. Мне кажется, в таких обстоятельствах мне незачем стесняться моих слов".
Ларри подумал о том, как бы она себя вела, если бы знала о судьбе последней женщины, которая хотела пойти вместе с ним. Но она этого не узнает. Этот случай похоронен глубоко-глубоко, хотя этого и нельзя сказать о связанной с ним женщине. Он боялся упомянуть о Рите еще сильнее, чем преступник боится назвать имя своей жертвы в светской беседе.
"Я не знаю, куда я направлюсь", — сказал он. "Я пришел сюда из Нью-Йорка. План мой состоял в том, чтобы найти симпатичный домик на побережье и просто залечь здесь примерно до октября. Но чем дальше я иду, тем сильнее мне нужны другие люди. Чем дальше я иду, тем сильнее все это потрясает меня".
Он выражал свои чувства с трудом, и, похоже, не мог говорить яснее, не упоминая о Рите и о кошмарных снах с темным человеком.
"Я всего боялся", — сказал он осторожно, — "так как был предоставлен самому себе. Какая-то паранойя. Словно я ожидал, что на меня нападут индейцы и снимут мой скальп".
"Иными словами, вы перестали искать дома и начали искать людей".
"Возможно, вы правы".
"Вы нашли нас. Это только начало".
"Скорее уж вы нашли меня. И меня беспокоит этот мальчик, Надин. Я должен быть постоянно начеку. Ножа его больше нет, но мир до отказа набит ножами, которые только и ждут того, чтобы их подобрали".
"Да".
"Я не хотел бы, чтобы это прозвучало жестоко…" Он запнулся, надеясь, что она договорит за него, но она не сказала ни слова и только посмотрела на него своими темными глазами.
"Вы не думали о том, что надо его бросить?" Вот наконец он выплюнул эту фразу, словно кусок камня, и звучала она так, словно он был не слишком-то симпатичным парнем… но справедливо ли это, должны ли они превращать плохую ситуацию в еще более худшую, взваливая себе на плечи десятилетнего психопата. Он сказал ей, что слова его могут прозвучать жестоко, и, наверное, так оно и было. Но теперь вокруг них был жестокий мир.
А тем временем странные глаза Джо цвета морской волны сверлили Ларри.
"Я не мшу так поступить", — сказала Надин спокойно. "Я понимаю опасность и понимаю также то, что она будет угрожать в первую очередь вам. Он ревнует. Он боится, что вы станете для меня важнее, чем он. Вполне возможно, что он снова попытается… попытается добраться до вас, если, конечно, вам не удастся с ним подружиться или, по крайней мере, убедить его в том, что вы не собираетесь…" Она запнулась, оставив эту мысль непроясненной. "Но если я оставлю его, то это будет убийство. А я не хочу принимать участие в убийстве. Слишком много людей уже умерло, чтобы убивать еще".
"Если он ночью перережет мне глотку, то вам волей-неволей придется принять в этом участие".
Она наклонила голову.
Говоря так тихо, что только она могла его слышать (он не знал, понимает ли наблюдавший за ними Джо, что они говорят), Ларри произнес: "Он мог бы сделать это уже прошлой ночью, если бы вы не пошли за ним. Разве это не так?"
"Все это могло бы случиться, но ведь не случилось", — ответила она мягко.
Ларри засмеялся. "Дух Рождества вот-вот придет?"
Она подняла на него глаза. "Я хочу пойти с вами, Ларри, но я не могу оставить Джо. Вам решать".