Штатские моментально вскинули руки. Гитлер капут!
Репнин присмотрелся к одному из штатских.
– Ба! Бригаденфюрер!
Лицо Вальтера Шелленберга перекосилось. Но не от страха, от ненависти.
– Димитраш, а по-немецки ты как?
– Да нормально, товарищ полковник.
– Тогда будешь переводчиком, полиглот ты наш. Климов, этого связать – важная птица!
– А кто это?
– Шеф абвера.
– Ни хрена себе…
Связанных Шелленберга и его спутника усадили к столу.
– Эльза! – воскликнул Густав, бросаясь к любимой. – Милая Эльза! Ты не ранена? Вставай, вставай, моя маленькая Эльза!
Улыбнувшись чужому счастью, Репнин поглядел на Шелленберга. Тот начал что-то говорить уверенным тоном, наверное, требовать уважения к своему чину, но Геша оборвал его речи.
– Надо полагать, решили свалить из Рейха, бригаденфюрер? И не с пустыми руками? Насчет свалить – это правильно, все равно конец. А вот брать чужое – это нехорошо.
Шелленберг стал что-то с жаром объяснять, зыркая глазами по сторонам.
– Говорит, что хотел сдаться советским войскам, – ухмыльнулся Димитраш, – но как раз не с пустыми руками.
– Скажи, что его желание будет исполнено. Федотов!
– Туточки я!
– Дуй к нашим, пускай сюда идут. А Ваньке передай, чтобы связался со штармом – надо сдать важного пленного.
Оглянувшись на воркующую парочку, Геша махнул рукой.