– Хлопнули нечаянно, тащ подполковник, да тут не он командовал, а один тип. Он служил при ставке и все тут знает!
– Давай его сюда.
– Есть!
Вскоре два матерых сержанта приволокли перепуганного фрица в пальто, замотанного шарфом, но без шапки. У фрица, по всей видимости, никак не мог устояться баланс между страхом и злобой. Он ненавидел русских, ненавидел свою пропащую судьбу, но и боялся до жути – этих недочеловеков с автоматами, берлинское начальство…
Сказать, что Репнин знал немецкий язык, было бы неправдой. Но на уровне военного разговорника – более или менее.
– Имя, – спросил он, – фамилия, звание?
Голос его был насколько холоден, настолько и равнодушен. Дескать, не дашь ответа – черт с тобой, пытать не будем. Застрелим и спросим следующего в очереди желающих жить.
– Зигфрид… – выдавил немец. – Зигфрид Вайс.
– Жить хочешь, Зигфрид Вайс?
– Йа… Йа! Йа!
– Проводи нас в бункер. Будем посмотреть. Амосов! Пошли, прогуляемся.
– Куда? – подбежал особист.
– К Гитлеру в гости.
Компанию Репнину составили Полянский и два пехотинца – громадные близняшки Семеновы.
Подойдя к надстройке бункера, Вайс оглянулся на Гешу.
– Шнелле! – буркнул тот.
И Зигфрид поспешно набрал код на тяжелой двери, она и отворилась. За нею крылось не мрачное подземелье, а ярко освещенный спуск – узковатый трап, двоим на котором не разойтись.
Впереди шагал Вайс, шагал боязливо, постоянно оглядываясь.
Фонарики не понадобились – один из генераторов был запущен, и свет повсюду горел.
Ничего в бункере не напоминало о бомбоубежище или доте – не было тут ни угрюмых бетонных стен со следами опалубки, ни проводов под высоким, метра три, потолком – белые стены, кафель, дубовые панели, паркет, ковровые дорожки, лампы дневного света. Был даже бассейн, хотя воду в нем и спустили.