Подошел Аствацарян, с ним был Санек.
— Даже не знаю, как благодарить, дорогая. Бог наградит, бог наградит! — твердил он.
— Дети где?..
— Целы детки, целы! Бог уберег! И мамочка их жива. Вон ее в «скорую» кладут. И они там же, с ней поедут. Ты лежи, лежи!
— Кречет?..
— Не сердись на него, миленькая. Иначе нельзя было. Он сам вызвался идти с баллоном. Лежи, отдыхай!
— Откуда он мог знать, что я вытащу детей? — сердито спросила Лео.
— Знал откуда-то. — Аствацарян развел руками. — Мы ему говорили — не торопись, опасно! Сам вызвался, сам, никто не гнал…
— А эти?..
— Что им сделается! — как-то слишком бодро ответил Аствацарян, и Лео поняла: с наследниками кучера Клауса неладно.
— Потапенко! — вспомнила она.
— Что — Потапенко?
— Я не знаю, что с ним. К нему можно теперь попасть только через подвал.
— Точно! — воскликнул Санек. — Гарольд Айкович!
— Бери Пелымова, иди, разберись, — приказал Аствацарян. — А ты лежи, лежи.
Подошел Кириллов, опустился на колени рядом с носилками.
— Как это у вас получилось? — спросил он.
И Лео вспомнила — как.
Она думала, что разучилась краснеть. Но тут просто жар охватил тело, изнутри ударил в щеки. Вместе с этим жаром проснулся стыд.
Кречет понял, что произошло. Не мог не понять. И теперь она была для него всего лишь женщиной, которая безумно его хочет, но почему-то столько дней скрывала это желание. Объяснить ему причину она не могла. Ответить на его призыв, который непременно будет, она тоже не могла.