Она купила новые леггинсы, такие пестренькие, очень миленькие, а к ним требовались новые балетки.
С леггинсами в Протасове было сущее горе. Уличная мода живет сама по себе, и то, что предлагают всякие от-кутюры, ее не касается. Вдруг несколько стройных девушек подряд вышли на улицу в цветных леггинсах и размахайках — так уже через две недели весь протасовский слабый пол так расхаживал, кроме разве что безнадежных бабушек. Точно такая история вышла пару лет назад со штанишками-кюлотами. И вот теперь все толстушки, а толстушек в Протасове хватало, обтянули пышные формы и крепенькие ножки яркой и безжалостной синтетикой. Им очень хотелось быть модными и соблазнительными.
Леся уже была не рада обновке. Позвонив в справочную, она узнала адреса ближайших детских поликлиник и поспешила туда в надежде, что все как-нибудь образуется, что тревога ложная и выкупать двухеврики не потребуется.
Анюта меж тем стояла возле церкви, не решаясь войти. С одной стороны, ей было страшно — валюта только что не попахивала серой. С другой — но это ведь валюта! И шесть евро на дороге не валяются. Наконец она решилась. Тем более — хотела поставить свечку Богородице ради воссоединения с Виталиком. Нехорошо на паперти думать о мужчинах, но, видно, возле церкви околачивался какой-то незримый хвостатый охальник и подбрасывал в голову такие мысли, что просто стыд и срам.
В церковь с коляской нельзя, она попросила присмотреть за Феденькой двух попрошаек, быстро вошла в храм, на ходу достала из сумки полиэтиленовый пакет — и увидела там не шесть монет, а восемь.
Так же быстро Анюта выскочила из храма.
Она не любила сложностей, она хотела жить в мире, где все не то чтобы просто, а очень просто, в таком мире ее мнение и ее слово имели бы вес. А тут — извольте радоваться, необъяснимые приключения с монетами!
Отродясь Анюта не проводила экспериментов, но ей так хотелось оставить себе валюту, что идея эксперимента родилась сама собой. Нужно было оставить мешочек с колдовскими деньгами в церкви, в неприметном уголке, и посмотреть, что из этого получится.
Она вернулась в церковь и огляделась. Место для тайничка нашлось не сразу. У стены стояла длинная скамья для тех богомольцев, кто не в состоянии выстоять всю службу. Анюта сообразила, что между спинкой скамьи и стеной должна быть щель, куда можно засунуть деньги. И щель действительно была. Правда, на скамье сидела молодая женщина в черном. Анюта ее знала — женщина была незамужняя и бездетная, правда, выйти замуж с таким лицом мудрено — подбородок был, как у куклы-щелкунчика, которого подарили Феденьке. Знакомые женщины утверждали, что она ходит в церковь чуть ли не каждый день вымаливать мужа. Анюте стало любопытно — как же это делается? Но женщина сидела, уставившись на стенку между двумя образами, ее губы даже не шевелились.
Убедившись, что две женщины в длинных юбках и серых халатах, наводившие порядок, а также странная богомолица, ее не видят, Анюта подкралась и быстро засунула свой пакетик в щель, за спиной женщины в черном. Потом она поспешила к Феденьке.
Она решила, что часа через два придет посмотреть, как себя ведут двухеврики, и покатила коляску к дому.
Леся в это время бегала по детской поликлинике. Естественно, Анюту с Феденькой она там не нашла, и кузен приказал ей обзванивать детские больницы. Тут выяснилось, что ни Леся, ни Митенька не знают Анютиной фамилии. Дмитрий позвонил Борису Семеновичу, Борис Семенович стал названивать Софье Андреевне, а Софья Андреевна была у массажиста и телефон по такому случаю отключила: расслабляться так расслабляться!
Не подозревая, какая из-за нее поднялась суета, Анюта бродила с коляской по улицам, разглядывала витрины, зашла в супермаркет, купила еды и памперсов для Феденьки. При этом она фантазировала.
Да, и у Анюты бывали фантазии, только скромные, без размаха. Она воображала раньше, как было бы хорошо, если бы с ней познакомился хозяин серебристой «тойоты», который жил в соседнем подъезде; она его иногда встречала во дворе и одобряла его одежду и серьезное лицо. Шутников Анюта не любила — она редко понимала, над чем надо смеяться. А вот теперь у нее появилась фантазия о том, как было бы хорошо, если бы деньги в кошельке стали размножаться, это же можно часть дохода тратить на бытовые нужды, а часть откладывать на крупные покупки.
Если раз в день будут появляться два новых двухеврика, то за месяц их наберется шестьдесят, то есть — сто двадцать евро. Деньги небольшие, но в Анютином хозяйстве совсем не лишние. А скоро осень, нужны ботиночки — гулять с ребенком, нужна новая курточка. И Феденьке — комбинезон, это важнее всего! Конечно, бывший муж будет давать какие-то деньги, но скорее всего — десять несчастных тысяч в месяц, вряд ли этих денег хватит на все сразу. А пока — Анюта еще не трогала те сорок тысяч, что дала крестная, они лежали в тайничке, и был также родной Анютин папочка, который, если позвонить ему в Калугу и поплакаться, тоже мог бы тысяч пять в месяц давать единственному внуку! Был еще Борис Семенович, дядя Боря…
И Анюта задумалась — как могут быть связаны его просьбы повозиться с монетами со способностью денег к размножению?
Удивительно было не то, что она так поздно сопоставила эти два факта, а то, что она вообще их сопоставила.
Леся, которой Митенька велел бежать к Анюте домой и вызнать у бабушек во дворе ее фамилию, очень не хотела беседовать с этими бабушками. Они не одобряли ее леггинсов и размахаек. С одной стороны, бабушки были правы — маленькая толстенькая девушка в леггинсах выглядела потешно, а с другой — какое их дело? К тому же Леся была уверена, что нужно быть яркой и заметной, и лучше переборщить по части пестроты, чем недоборщить и стать серой мышкой.
Так что она шла неторопливо, оттягивая страшный миг общения с бабушками, и утешалась фантазией.
Если Анюта видела в мечтах, как сосед с серьезной физиономией приглашает ее в ресторан, то Леся воображала самое настоящее явление принца на белом коне. Выглядело оно примерно так: Леся идет по улице, прохожие — как нарочно, все бывшие одноклассницы и одноклассники, и сводный батальон родственников в придачу; идет, значит, Леся сквозь строй скучных людей, лишенных всякого воображения и потому считающих ее врушкой, и вдруг звучит музыка! То ли в сквере спрятался в кустах духовой оркестр, то ли разом из всех открытых окон грянуло одно и то же, очень похожее на марш Мендельсона. И к Лесе приближается всадник — блондин, весь в белом, на белой лошади, красавец, какие Голливуду и не снились. И говорит этот красавец…
ebooksa