— С меня причитается, — ответил Аствацарян. Хоть это радовало.
У Кречета складывалась головоломка, имевшая вид звезды. В ней пока были такие элементы: прежде всего Леонида фон Рейенталь, и от нее — несколько лучей. На одном — бедная сестренка референта и сам сгинувший референт, на другом — профессор теологии, Александр-Маартен ван Эйленбюрх и историк Свирский, который вовсе не Свирский, на третьем — Роман Ширинкин, представлявшийся в рекламных объявлениях Ромуальдом, и молодая женщина с ребенком, которую он гипнотизировал. На четвертом луче пока обретался сам Кречет. Возможно, были и пятый, и шестой.
Что при таком раскладе может вытворить Лео — уму непостижимо. Угадать, чего она хочет и зачем ей «Трансинвест», — тем более.
Начал Кречет с таинственного всадника, который погнался за Лео. Всадник, судя по всему, жил в одном из загадочных зданий, на карте обозначенных геометрическими фигурами. Нужно было съездить туда среди бела дня и понять, что там за притон…
И, дойдя в своих размышлениях до такой поездки, Кречет хлопнул себя по лбу. Дядя Коля и тетя Люся! Они просто обязаны были это знать. Он позвонил на заправку и выяснил: там что-то вроде забавы для горожан, которым в выходные хочется выехать на природу, покормить морковкой лошадок и даже взгромоздиться в седло. Называется это — «Конный двор». Туда приезжают даже из Ключевска, несколько раз дядя Коля видел машины с московскими номерами. И чего бы не ездить — там огромный домина с гостевыми комнатами, живи хоть все лето.
— И давно там такое? — спросил Кречет.
— Да уж, чтоб не соврать… Люся, Люся! — позвал дядя Коля. — Когда эти сумасшедшие деда-Гришину дачу выкупили?
— Когда Смирновы свою старшую замуж выдавали! — сразу отозвалась тетя Люся.
Через пару минут после хитроумных расчетов со свадьбами, кражами, поваленными в грозу деревьями и прочими деталями выяснилось — почти четыре года назад приехали люди, не жмотились, выкупили дачу у деда-Гришиной родни, а потом приспособили под конюшню хлев и привезли лошадей. Вполне невинный и модный семейный бизнес, живут эти люди тихо, в буйстве и пьяных подвигах не замечены.
Оставалось понять, чего там понадобилось Лео на ночь глядя. И почему ей пришлось убегать от всадника.
Кречет не был особо хитер, хотя и в простодушии его бы никто не упрекнул. Он начертил звезду с пятью лучами, изучил ее внимательно и нашел самое уязвимое место.
Профессора теологии расколоть было мудрено — Кречет знал о нем слишком мало. Референт недосягаем, его сестренка если что и знала, то уже никогда не расскажет. Ширинкин исчез, кто та молодая женщина с ребенком — знала только Лео. Но можно попробовать побеседовать с тем, кого хитрюга профессор называл Свирским.
Кречет рассудил так: если ван Эйленбюрх ему врет, то не будет большого греха соврать самому профессору. Оказание услуг иностранцу было проведено через бухгалтерию «Часового», с договором, квитанциями и прочим необходимым бумажным добром. Кречет пошел утром в «Авалон» и сказал, что, по его сведениям, Леонида фон Рейенталь прибыла в Протасов не прямиком из Германии, тем более что это невозможно, а по дороге из Москвы заехала в Бережинку и провела там чуть ли не две недели. Профессор теологии изумился, но командировку в Бережинку одобрил. И Кречет действительно туда заехал — чтобы снять номер в гостинице и предъявить соответствующий кассовый чек. Но из Бережинки он помчался в Ключевск, в богадельню.
Тот, кого профессор теологии называл Виктором Борисовичем Свирским, сидел в церковном дворике на лавочке и беседовал со старым седобородым священником. Заметив, что приближается коротко стриженный мужчина атлетического вида, в камуфляжных штанах, берцах и косухе, с мотоциклетным шлемом на сгибе локтя, наподобие корзинки, батюшка сделал гостю знак: не подходи, постой в сторонке. И Кречет честно простоял целых полчаса, пока священник не отвел мнимого Свирского в богадельню.
— Вы — племянник? — строго спросил, подойдя, батюшка.
— Нет, я ему не родственник.
— А кто?
— С одной стороны, посторонний человек. С другой — как раз я и привез его сюда, сдал вашей санитарке с рук на руки. Сперва позвонил доктору Моисеенко, он дал добро. Я еще денег оставил, чтобы ему хоть штаны с тапками купили.
— Позаботились о чужом человеке?
— Видно же, что дед в беду попал, ничего не помнит, несет какую-то чушь, к людям на улице пристает. Ну, куда его еще девать, если документов нет? На Афанасьевских Горках не примут. Вот, придумал — сюда…
ebooksa