Я что, правда, это слышала, или это был лишь сон?
Я совершенно точно услышала крики и ругательства, и вдруг на меня больше ничего не давило.
— Уведи отсюда это убожество, — прокричал тот же голос.
Я услышала, что кто-то боролся сбоку от меня. Я попыталась открыть глаза, но не могла ничего разглядеть за жидкой пеленой. Я почувствовала, как кто-то присел рядом со мной и прикрыл мою грудь.
— Эби, с тобой все в порядке?
— Пайк?
— Да. Где у тебя болит больше всего? — спросил он.
— Руки. Я их не чувствую, — простонала я. Мой голос дрожал, как и всё мое тело. Слёзы облегчения потекли по моему лицу.
Он спас меня. Он пришёл мне на помощь и уберёг меня от опасности. Он был ангелом, моим ангелом.
Пайк выругался себе под нос, и затем аккуратно поднял меня на ноги. Через несколько секунд мои руки были свободны.
— Кажется, мы пришли как раз во время, — вздохнул он.
— Спасибо, — зарыдала я, аккуратно растирая руки, чтобы кровь прилила к ним обратно.
Стяжка врезалась в кожу, оставив после себя кровавые порезы. Они очень болели. Через несколько секунд я почувствовала, как тысячи иголок впились мне в кожу, когда кровь прилила обратно.
— Давай отведём тебя обратно в лазарет, — сказал Пайк, беря меня под руку.
И вдруг все эмоции внутри меня вырвались наружу. Стены, которые я старалась выстроить вокруг себя, поддались и рухнули. Моё тело начало неконтролируемо трястись, и всё вокруг меня закрутилось. Моя голова была готова вот-вот взорваться. Воздух вокруг стал плотным и удушающим. Сердце бешено заколотилось, и я начала чувствовать жар. Мне надо было выйти из этой тёмной комнаты. Из этой клетки. Моего персонального ада.
Такой слабой я ещё никогда не была. Я была сломлена — как морально, так и физически.
Я начала хватать ртом воздух. Колени подогнулись, и я упала на пол. Пайк нагнулся и осторожно поднял меня, взяв на руки. Я чувствовала себя как ракушка, которую уронили, и она треснула, но не полностью разбилась.
— Проводи этого ублюдка в камеру и запри его. С его документами я разберусь позже. Если кто спросит, я увёл её обратно в лазарет, — приказал Пайк.
Двое других охранников, которые пришли вместе с ним, взяли Титуса под стражу. Его руки были связаны за спиной, и каждый из охранников крепко держал его за предплечья. Его лицо было напряжено, брови опущены так низко, что почти залезали на глаза, которые были налиты кровью. Он сощурился, посмотрев на меня и Пайка. Я отвернулась и уставилась Пайку на грудь. Я не хотела больше видеть его, никогда в своей жизни. Я надеялась, что он сгниет в камере, или его отправят на задание, где его съест какой-нибудь Арви. Он этого заслуживал.
— Что если генерал спросит? — поинтересовался один из охранников.