Пошептавшись о чем-то с Мэтью, Анна скрылась в переулке, и ее высокая фигура, одетая в черное, сразу слилась с тенями. Корделия осталась наедине с Мэтью. Шляпа его съехала набок, и он задумчиво рассматривал девушку.
Корделия огляделась, читая вывески. В дверях маячили женские силуэты. Она вспомнила голос матери: «Падшая женщина, ну, ты понимаешь». Как будто девушка просто споткнулась и потеряла равновесие. Корделия попыталась представить себе, каково это. Целоваться с мужчинами за деньги, и не только целоваться…
– О чем вы думаете? – спросил Мэтью.
Корделия сделала над собой усилие и отвела взгляд от женщины с нарумяненными щеками, которая улыбалась прохожему в мешковатой одежде рабочего.
– А что такое «гранильные работы»? – спросила она, не потому, что ей это было интересно, но потому, что ей на глаза попалась вывеска «А. Джонс, Гранильные работы», и еще потому, что присутствие Мэтью ее нервировало.
– Здесь высекают на камне разные лапидарные формулировки, – ответил Мэтью, – чтобы сохранить их в веках. Например, мудрые изречения: «мы только прах и тень». Или, наоборот, всякую чепуху, вроде слов, которые срываются у меня с языка.
Корделия кивнула на вывеску.
– Они продают фразы?
– Они продают предметы, на которых вырезаны фразы, – пояснил Мэтью. – Например, можешь обратиться в эту лавку, если нужно выгравировать на обручальном кольце слова любви. Или вырезать слова сожаления и печали на своей могильной плите. Я лично планирую выбить у себя на надгробии что-нибудь возвышенное.
– Ты меня удивляешь, – улыбнулась Корделия. – Я вся внимание.
Мэтью воздел руки к небу, и лицо его озарил свет вонючих керосиновых ламп.
– Возможно, это будет нечто простое, вроде: «Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа?»[21]. Но нет, вряд ли это изречение во всей полноте передает свет, который я несу в жизнь близких и друзей, и печаль, которую они испытают, когда светильник угаснет. Может быть:
Мэтью повысил голос, и когда он закончил декламировать, в толпе, собравшейся у входа в «Голубые столбы», раздались аплодисменты. Мэтью опустил руки, и как раз в этот момент из переулка вернулась Анна.
– Прошу тебя, хватит болтать всякую ерунду, – бросила она. – А теперь идемте, нас ждут.