Либерти

– Милая, он живет здесь уже третий год. Поселился незадолго до смерти моего Германа.

– Вот так аргументы!

С терпеливой улыбкой Валери вздыхает.

– Они вместе чуть ли не каждый день на рыбалку выезжали, он оставался ужинать у нас, да и вообще – Эрик и мухи не обидит. Я уверена, что заметив тебя той ночью у дома Салли-Малли, он просто вышел, чтобы узнать, какого лешего ты там делаешь.

– Ага, и в кусты меня затащил просто так, а перед этим решил надеть чистые рабочие перчатки!

– Возможно, он и впрямь занимался какой-то не сильно грязной работой по дому. А в кусты… Ну, может, ты понравилась ему?

– Валери!

– Да, Доминика? – веселится она.

– Я ведь на полном серьезе пытаюсь говорить с вами. В дом Салли-Малли проник какой-то человек, я своими глазами видела! В бинокль, который мне любезно одолжила Лорен. Я не знаю, был ли там тот другой, который потом побежал, но вот первый…

– А ещё Дона и Генри Джонс, – перебивает меня Валери с улыбкой. – Послушай, Доминика, офицер Лукас сказал, что Салли-Малли умерла во сне. У неё просто остановилось сердце, так бывает. А всё то, что случилось той ночью – лишь совокупность необъяснимых обстоятельств и причин, о которых нам никогда не узнать. Лучше присмотрись к Эрику с иной стороны, – подмигивает она игриво, – мне кажется, что из вас получилась бы прекрасная пара.

Ну, конечно.

Обязательно.

Я к этому лжецу так присмотрюсь, что весь остров потом будет охать и ахать от шока, ведь, кем бы на самом деле не оказался этот красавчик, он непременно поразит всех своим истинным лицом.

Глава 10

Со дня таинственной кончины Салли-Малли проходит два дня. И хотя загадочность этого прискорбного события вижу одна только я, многие из нашей немногочисленной группы по йоге придерживаются задумчивого молчания, стоит мне только хотя бы коротко намекнуть на связь Эрика со всеми любимой старушкой. То, что Валери поделилась со своими подругами моими подозрениями, ничуть меня не смущает, поскольку этим четверым, связанным крепкой дружбой женщинам, я доверяю. Возможно, что единственным человеком, хотя бы чуточку поддерживающим мое мнение, по-прежнему является Дина. Она, конечно, тоже помалкивает, но я вижу в её глазах закравшееся сомнение насчет порядочности и непревзойденности Эрика.

– Мистер Джонс, выше голову. Тянемся подбородком к солнцу.

Кстати, этот дедуля тоже вызывает подозрение. Не могу понять, что именно настораживает меня, но этот усатый мужичок тот ещё кабель! Я уже второй день наблюдаю за тем, как его глаза не отрываются от пышной попы Саши, что занимается прямо напротив него.

– Мистер Джонс, – снова обращаюсь я к нему мелодичным голосом, – закройте глаза, чтобы вас ничего не отвлекало.

Только подумать! Стоило его жене уехать, как он тут же принялся визуально блудить. Помню, каким несчастным он был в ту ночь, когда разъяренная Дона с битой в руках надвигалась в нашу с Эриком сторону. У бедняги даже голосок вздрагивал. А тут поглядите, каков павлин!

Когда занятие подходит к концу, я хлопаю в ладоши и благодарю каждого за это чудесное утро. Все принимаются собирать свои коврики, протирать полотенцами влажные от пота лица. И только Генри Джонс в своих облегающих голубых лосинах (где он только такие взял?!) делает вид, что скручивает коврик, а на самом деле сидит на траве и пялится на задницу Саши.