Игра с огнем

— Кстати, — Максим посмотрел на дочь и нахмурился, — в этом телефоне стоит другая симка, а значит, и другой номер. Кому ты его давала?

— Да много кому, — пожала плечами Яна.

— Значит, я сейчас скину себе фотографию, а ты будь добра сядь и составь список всех, кому дала новый номер.

Яна посмотрела на раскрытый чемодан, а затем снова повернулась к Максиму.

— Я, между прочим, уезжаю, если ты забыл.

По ее тону Максим понял, что она уже совсем не злится, говорит это просто из упрямства. Все же она пошла не только в Варю, но и в него: упрямая, но отходит быстро. Он усмехнулся.

— Город в оцеплении, уехать тебе все равно не удастся. Так что помоги следствию.

Яна сложила руки на груди и вздернула подбородок.

— Только если следствие за обедом поделится со мной информацией.

— Интриганка.

— Вся в отца.

Максим ничего не ответил, молча спрятал телефон в карман, но, уже выходя из комнаты, заметил, как по губам дочери скользнула улыбка. Конечно, Яна разозлилась на него в первый момент. Он почти не сомневался в том, что тоже разозлился бы на ее месте. Это не Питер, где мало кого волнует, как ты одет, что делаешь по вечерам и с кем пьешь кофе по утрам. Здесь каждый человек на виду. Но трезвый ум взял верх. Яна прекрасно понимает, что многое будет зависеть от того, как она себя поведет: будет реагировать на смешки и подколки — будут дразнить и попрекать оценками, даст понять, что ее не задевает, — отстанут. Если только еще останется кому завышать ей оценки.

Мерзкая жаба внутри превратилась в тонкую иголку и неприятно кольнула от мысли, какие последствия ждут Элизу. Учителей увольняют и за меньшее, а школа в Лесном одна. Если она потеряет работу, ей, вполне возможно, придется отсюда уехать. А этого почему-то не хотелось, несмотря ни на что.

Еще вопрос: какую цель преследовал маньяк, рассылая эти фотографии? Против кого акт?

Яна? Вряд ли. Девочка попсиховала и успокоилась. Не успокоилась бы сама, Максим нашел бы способ решить эту проблему. Он? И что плохого ему сделает эта фотография? Да пусть хоть плакат на площади повесят, ему ни холодно, ни жарко. Он никому ничего не должен, может делать, что хочет. Ну даже если покосятся на него пару месяцев, пообсуждают за спиной — да и пусть. Мужчины, может, еще и позавидуют. Элиза молодая, красивая, недоступная. Небось не один провожал ее взглядом.

Пожалуй, больше всего пострадала как раз Элиза. Это ее могут уволить, а если и не уволят, не пожелав остаться сразу без двух учителей, то нервов потреплют. Максим не раз слышал о суровых нравах школьной администрации. Но если целью маньяка была Элиза, то почему? Какое отношение она имеет ко всему происходящему? Она не была близко знакома ни с одной из жертв, хоть с каждой ее и связывала тонкая, почти призрачная ниточка. Даже Тамара могла просто сдавать ей квартиру. Если захотеть, такие ниточки можно найти у каждого в этом крохотном городке, где все друг друга знают. В то время, когда была сделана фотография, куски которой маньяк оставляет на жертвах, Элиза здесь даже не жила. А если и приезжала в гости к двоюродной сестре, то едва ли могла попасть в общую компанию с убитыми. Им ведь на тот момент было уже двенадцать-пятнадцать лет, а ей хорошо если пять.

Или все-таки это для него? Фотография мертвой Инги, скорее всего, была попыткой поиграть с полицией. Надо заметить, удачной, поскольку с тех пор маньяк убил еще одну женщину, а полиция так и не смогла его найти. Возможно, убийца счел Максима полицейским и решил показать, что он гораздо ближе, чем они думают.

Или для Яны? Ведь первую фотографию он разослал как раз подросткам, которые и нашли труп Инги. И сейчас еще неизвестно кто, кроме детей, получил снимок и получил ли вообще.

Если на первый взгляд самой логичной жертвой этого «розыгрыша» казалась Элиза, то на второй — она была уже наименее вероятной.

Глава 18