Он выбросил эту мысль из головы. Это был аргумент, который женоподобный паренек использовал против него. Он чувствовал предательство к памяти своего сына даже за то, что помыслил о такой логике.
Он миновал ветхий пансионат в викторианском стиле. Сиамский кот на коленях неряшливого студента, сидевшего на ступеньках крыльца, свирепо смотрел на него, когда он проходил мимо, и было трудно не думать, что кот знал, кто он такой, знал, что он сделал и кем был... наблюдая за ним.
Пройдя мимо, он обернулся и увидел, что животное все еще смотрит на него.
На другой стороне улицы еще две кошки перестали рыться в перевернутом мусорном баке и уставились на него.
Он просто был параноиком. В последнее время он много читал По, и вся эта вина, эти кошки и непродуманное погребение, очевидно, крутились в его подсознании, смешиваясь с реальностью его собственной ситуации и смерти Конни.
Он дошел до угла и повернул направо. Позади себя он услышал громкое пронзительное мяуканье, крик, который подхватили кошки по обе стороны улицы.
Эл ускорил шаг. Он не хотел признаваться в этом, но начинал немного нервничать. Они мяукали, потому что хотели общаться между собой, без человеческого понимания. А ретрансляционный характер повторяющихся звуков указывал на то, что сообщение передавалось от одного животного к другому.
Краем глаза он заметил какое-то движение и посмотрел налево. Через улицу переходил бородатый хиппи, - загорелый босоногий парень курил трубку.
И нес кота.
Справа от него, на крыльце ночлежки, склонилась девица со свалявшимися волосами. Она слушала оранжевого перса, смотрела на Эла исподлобья и хмурилась.
Эл пошел быстрее. Теперь они появлялись из боковых дворов и подъездов, из гаражей и навечно припаркованных фургонов. Кошки и их люди. Он побежал трусцой. Эл старался не показывать своего страха, но ему становилось все труднее игнорировать, что здесь происходит что-то странное. Это было не воображение, не паранойя. Это было логически обоснованное странное явление, которое быстро перерастало в непосредственную опасность.
Теперь люди бежали за ним, а кошки выпрыгивали из объятий и бросались к нему своей быстрой звериной походкой. За ним гнались через весь Хейт, но никто, казалось, не замечал этого, никому не было до этого дела. Он молился, чтобы мимо проехала полицейская машина, законная помощь, которую он мог бы остановить, но улица была пуста, за исключением редких проезжающих машин.
Он свернул направо в переулок и почти сразу понял, что совершил ошибку. По инерция Эл проскочил один дом, и к тому времени, когда он увидел людей и кошек в противоположном конце переулка и обернулся, путь, по которому он пришел, был заблокирован.
Слева от него виднелась открытая калитка, ведущая в маленький, заросший сорняками задний дворик. Он бросился в узкий проем и быстро огляделся. Вокруг дома не было прохода. Высокий забор заднего двора соединялся непосредственно с боковыми стенами дома, перекрывая доступ к переднему фасаду. Он был слишком запыхавшимся, чтобы сейчас перелезть или перепрыгнуть через него. Однако задняя дверь дома была открыта, только ржавая ширма перекрывала вход. Эл перепрыгнул через две ступеньки крыльца, рывком распахнул сетчатую дверь и бросился внутрь.
Он успел заметить кошачьи тарелки на полу кухни рядом с холодильником, а затем оказался в гостиной, направляясь к входной двери.
Огромный Ангел Ада[23] открыл дверь и вошел внутрь. Он захлопнул за собой дверь и стоял, скрестив руки на груди, глядя на Эла.
На плече у него сидела "ситцевая"[24] кошка.
- Это он, - сказала кошка ясным высоким голосом.
По спине Эла пробежал холодок, распространяясь по его костям. Он огляделся по сторонам. В горшках на подоконнике росла марихуана вместе с густыми пучками кошачьей мяты. В грязной комнате пахло гнилой едой и неубранными туалетными лотками. Откуда-то из задней комнаты доносился кошачье мяуканье, напоминающее смех.
Он понял, что это именно то место, куда они хотели, чтобы он пришел...