Неудивительно, что они мыслили так мелко.
Он подумал о людях, которых убил до того, как его застрелили копы, и о тех, кто сидел в его подвале, за что его пытались арестовать, и о тех, о ком они не знали, о тех, кого он убил в других городах под другими личинами. Все они были где-то здесь, в первой комнате или во второй.
Председатель выжидательно улыбнулся.
- И это все, что вы хотите делать? - спрашивал он. - Строить дома, находить себе пару и притворяться, что все еще живы?
Мысль о таком мире угнетала его: пародия на мир, который они оставили позади, их ничто иное, как бессильные тени жизни живых.
- Какой в этом смысл?
- Мы пытаемся создать жизнь для себя.
Он покачал головой.
- Мы не едим. Мы не спим. Мы не гадим. Мы не трахаемся. Вы называете это жизнью?
- Мы не живем.
- Вот это в точку, - он посмотрел на них, встретившись с ними взглядом. - Вот почему я их ненавижу.
- Кого?
- Живых.
Потрясение на их лицах наполнило его удовлетворением. Он продолжил.
- Если бы вы были честны с собой, если бы у вас хватило смелости, вы бы чувствовали то же самое. Злюсь ли я, ожесточаюсь ли я, ревную ли я? Да! Я не просил об этом, и я не хочу с этим мириться. Я этого не потерплю.
Он стукнул кулаком по столу.
- И никто из нас не должен.
Он переводил взгляд с одного члена совета на другого.
- Нам нужна армия. Нам не нужно создавать свой собственный мир из... старых тел или костей, или херни, которую вы тут используете. Мы должны захватить их мир. Это был наш мир. На самом деле, это был наш первый мир. Мы должны вернуть его. Мой отец знал Дугласа Макартура[37], и знаете, что сказал ему генерал? "Никогда не отступай и не сдавайся, бери, что можешь, и делай это своим". Мой старик был никем, рядовым, но он последовал этому совету и чего-то достиг в этой жизни. Так же, как и генерал.
- Более того, - продолжил он. - Они оба где-то здесь. Мы могли бы их использовать.