— У меня плохое зрение, но я же не слепой.
— Я думаю, что после всего произошедшего мы вообще должны перейти на «ты» вне стен университета, — заявила она, обалдев от собственной наглости.
Никита Андреевич рассмеялся.
— У тебя час, а потом я за тобой заеду. Ты любишь испанскую кухню?
— Обожаю! — заверила Яна, выскакивая из машины и даже не замечая мужчину на лавочке, провожающего ее взглядом.
Едва только она переступила порог своей комнаты, как ей на шею бросилась Олька.
— Яна! — завопила она. — Я так переживала!
Яна охнула от боли и постаралась осторожно выпутаться из объятий соседки.
— Ты ранена? — забеспокоилась та, оглядывая ее с ног до головы.
— Немного, — соврала Яна. Впрочем, почему соврала? Не так уж сильно она и ранена, порез быстро заживет, хоть и, скорее всего, останется некрасивый шрам. — Так ты уже в курсе?
— Все в курсе, весь университет! Ох, как мы волновались за тебя. И за Кремнева, конечно, но лично я за тебя волновалась сильнее. Расскажешь?
В Олькиных глазах загорелся азартный огонек. Она хотела знать все подробности, а вот Яна их рассказывать не была готова. По крайней мере, не сейчас.
— Мне нужно в душ, — сказала она. — Потом все расскажу.
— Конечно, конечно, — закивала Олька.
Яна уже почти добралась до шкафа, чтобы взять чистую одежду, когда Олька внезапно хлопнула себя по лбу.
— Ой, тебе ж тут сюрприз!
Яна настороженно замерла. Только сюрпризов ей не хватало. А Олька уже тащила из маленького холодильника, который стоял у них в комнате, большую подарочную коробку.
— Курьер час назад принес. — Соседка вручила ей коробку и заговорщицки подмигнула: — Ты же со мной поделишься?
Яна осторожно заглянула внутрь. Там лежал большой торт в виде сердца, покрытый алой мастикой. Не настоящего человеческого сердца, а такого, как изображают на картинках и дарят на День святого Валентина. И все равно Яна непроизвольно поморщилась.
— Отправитель не указан, — продолжала говорить Олька.