Кошки-мышки

— Смерть очень сильно воздействует на сознание. Поэтому не стоит пытаться объяснить действия призрака логически. Наверное, ему казалось, что, забрав чужое сердце, он сможет вернуться. Чаще всего призраки растеряны, у них остается только одна навязчивая мысль. А вот Маргарита оказалась сильнее морально, не растерялась и захотела помочь нам. По крайней мере, мне так кажется, — Никита Андреевич растянул губы в смущенной улыбке.

— Но ведь ее убил Макаров. Почему она написала дату падения Павла с крыши? Как узнала про него?

— Даже мы в конце концов смогли о нем узнать, связать Макарова и Павла. Что это стоило сделать призраку, для которого нет закрытых дверей и препятствий в пространстве? Проследила за одним, вышла на второго.

Что ж, с этим было трудно спорить. Оставалось только благодарить белую ведьму Маргариту Андрееву за подсказку, ведь, если бы не ее помощь, полиция могла и не выйти на настоящего преступника, и надеяться, что теперь она обретет покой.

— Теперь моя очередь спрашивать, — прервал снова повисшую в машине тишину Никита Андреевич. — Как вы сделали так, что Павел похитил именно вас? Ведь моей парой мог стать любой другой человек, а вы даже не экстрасенс.

— Я знала, что он меня похитит, мне сон приснился, — призналась Яна. — И себя я тоже узнала, как и вы. Наверное, когда Павел собирал о вас информацию, он и обо мне узнал, о моих снах. Я не экстрасенс, но ведь мои сны были чем-то вроде… вещих. Не знаю, откуда они, раньше такого не случалось. И, надеюсь, не случится больше. Петр Михайлович хотел меня защитить, спрятать, чтобы не упустить, как вас, но я сама захотела стать шестой жертвой. Точнее, постараться ею не стать, — она улыбнулась, и Никита Андреевич, к ее удивлению, на улыбку ответил.

— Спасибо, — внезапно сказал он. — Я, конечно, невероятно зол, но благодарным быть умею.

— И вам спасибо, и… — Яна снова покраснела и указала на куртку. — Мне очень неловко.

— О, я ничего не видел! — отмахнулся Никита Андреевич, правильно истолковав ее смущение. — Там было темно, и я был занят другим.

Яна понимала, что это неправда, но была благодарна ему за эту маленькую успокаивающую ложь.

Такси подъехало к общежитию, остановилось у входа.

— Вы подождете? — спросила она. — Я переоденусь и верну вам куртку.

— А знаете, я ведь только что понял, что обещал вам ужин, когда все закончится, — внезапно вспомнил Никита Андреевич. — Как насчет сегодня? Для ужина, конечно, еще слишком рано, но мы можем вместе пообедать. Честно признаться, я страшно голоден. Стаканчик лапши не перебил четырехдневную голодовку. Тогда и вернете куртку. Я знаю одно неплохое место неподалеку от вашего общежития. Часа переодеться и прийти в себя вам хватит?

Яне хотелось стащить с себя грязные вещи, долго стоять под душем, отмываясь от произошедшего, а потом лечь спать, но она согласна была ограничиться часом ради обеда с Кремневым.

— Я не против, Никита Андреевич, — заверила она.

— Знаете, — он лукаво улыбнулся, — наверное, вне стен университета вы теперь можете называть меня без отчества.

— Теперь? — нахмурилась Яна.

— Ну, после всего… — Он недвусмысленно указал на свою куртку.

Яна вспыхнула. Понимала, что он ее дразнит, но не могла не поддержать этот странный флирт.

— Вы же сказали, что ничего не видели! — возмутилась она.