По воле случая в тот вечер давали «Фауста». Зал блистал. Вельможное предместье представлено было во всей красе. В ту пору те, кто абонировал ложи, не уступали их, не сдавали и не делили с финансистами, коммерсантами и иностранцами. Сегодня же в ложе маркиза такого-то, которую по-прежнему именуют: ложа маркиза такого-то, ибо по контракту маркиз является ее обладателем, так вот в этой ложе блаженствует какой-нибудь торговец соленой свининой со своим семейством, и это его право, так как торговец соленой свининой оплачивает ложу маркиза. В прежние времена таких нравов еще никто не ведал. Ложи в Опере были своего рода гостиными, где почти с полной уверенностью можно было встретить или увидеть людей светских, которые, случалось, любили музыку.
И все в этой прекрасной компании друг друга знали, хотя не обязательно посещали друг друга. Но имя каждого было известно, и графа де Шаньи все знали в лицо.
Отклик, появившийся в утреннем выпуске «Эпок», уже произвел должное впечатление, ибо все глаза были обращены к ложе, где граф Филипп, по виду беспечный и равнодушный, сидел в полном одиночестве. Особенно казалась заинтригованной женская часть блистательного собрания, и отсутствие виконта давало повод для бесконечных перешептываний за веерами. Кристину Дое встретили довольно холодно. Эта особая публика не могла простить ей, что она метит так высоко.
Дива уловила недоброе расположение части зала и разволновалась.
Завсегдатаи, считавшие себя сведущими в любовных делах виконта, не преминули улыбнуться при некоторых пассажах роли Маргариты. Так, например, они демонстративно повернулись в сторону ложи Филиппа де Шаньи, когда Кристина спела: «О, как бы я узнать хотела, кто юноша был тот? Так говорить учтиво одни вельможи лишь умеют!»
Подперев подбородок рукой, граф, казалось, не обращал ни малейшего внимания на все эти демонстрации. Взгляд его был устремлен на сцену, но только видел ли он ее? Похоже, он был где-то далеко…
Кристина с каждой минутой теряла уверенность. Она с дрожью ожидала катастрофы. Карол Фонта задавался вопросом, уж не больна ли она и сможет ли продержаться на подмостках до конца акта, который заканчивается сценой в саду. В зале помнили о несчастье, постигшем в конце этого акта Карлотту, и о вошедшем в историю фальшивом «квак», приостановившем на какое-то время ее карьеру в Париже.
И тут как раз в центральную ложу вошла Карлотта. Ее появление произвело сенсацию. Бедная Кристина подняла глаза. Она узнала соперницу. Ей показалось, что та усмехается. И это ее спасло. Кристина забыла обо всем на свете, чтобы одержать новую победу.
С этого момента она пела, вкладывая всю душу, пытаясь превзойти все, что сделала до сих пор, и ей это удалось. Когда в последнем акте она стала взывать к ангелам и вознеслась над землей, ее порыв увлек за собой трепещущий зал весь целиком, и каждому тогда почудилось, что у него выросли крылья.
В ответ на этот нечеловеческий зов в центре амфитеатра поднялся мужчина и остался стоять лицом к актрисе, словно вместе с ней покидал землю…
То был Рауль.
Раскинув руки, объятая пламенем вдохновения, с разметавшимися по обнаженным плечам великолепными волосами, Кристина бросала божественный клич:
И тут вдруг в театре сделалось темно. Все произошло мгновенно, зрители едва успели вскрикнуть от изумления, ибо свет снова залил сцену.
…Но Кристины Дое там не было!.. Что с ней сталось? Какое чудо свершилось?.. Все смотрели друг на друга, не понимая, волнение сразу же достигло своего предела. Оно охватило и сцену и зал. Из-за кулис бросились к тому месту, где минуту назад пела Кристина. Спектакль был прерван посреди величайшего беспорядка.
Куда? Куда подевалась Кристина? С помощью какого колдовства ее похитили у тысяч восторженных зрителей, вырвав, можно сказать, из объятий Карола Фонты? По правде говоря, нелишне было бы задаться вопросом: вняв ее пламенной мольбе, не унесли ли ангелы «в свои небесные селенья» не только душу, но и тело Кристины?..
Рауль, все еще стоявший в амфитеатре, вскрикнул. Граф Филипп встал в своей ложе. Все смотрели поочередно на сцену, на графа, на Рауля, спрашивая себя, нет ли какой-либо связи между этим странным событием и газетным откликом, появившимся в то утро. Но Рауль поспешно покинул свое место, граф исчез из ложи, и, пока опускали занавес, абонированные зрители устремились ко входу за кулисы.
Среди неописуемого шума публика ожидала какого-либо сообщения. Говорили все разом. Каждый считал себя вправе объяснить, как все произошло. «Она упала в люк», – говорили одни; «Ее похитили у задника, – уверяли другие. – Несчастная, возможно, стала жертвой какого-нибудь трюка, придуманного новой дирекцией»; третьи не сомневались: «Это ловушка. И неоспоримое тому доказательство – совпадение во времени похищения и наступления темноты в зале».
Наконец занавес медленно поднялся, и Карол Фонта, подойдя к дирижерскому пульту, сообщил серьезным печальным голосом:
– Дамы и господа, произошло неслыханное событие, все мы охвачены глубокой тревогой. Кристина Дое исчезла у нас на глазах, и мы не знаем как!
ebooksa