Я осыпаюсь.
Опадаю на ламинат. Лицо Жени не успело раствориться и ложится хрустящей ледяной маской поверх горстки того, что было остальной частью Меня. Я-Женя смотрю заледеневшими глазами на отца.
«Как ты мог? – вопрошаю беззвучно. – Как ты мог так поступить со мной, папа?»
И он слышит. Он шепчет в ответ из своего угла прежде, чем тьма и пустота космоса забирают Меня к себе:
– Мы всегда убиваем тех, кого любим…
Ох, папа. Мы ведь оба знаем, что это ложь. Все в комнате знают это.
Вы, люди, не убиваете просто так.
Старик и его коллеги медленно обступают Мои останки. Та малая толика, в которой еще теплится Моя всеобъемлющая любовь, слышит отголоски ваших человеческих мыслей. Ощущает вселенский холод научного и практического интереса.
К Моему затухающему сиянию тянутся ваши трубки, совки, колбы.
Вам нужны образцы первоцвета.