— Ну ладно, баб Глаш… Своим скидка же? Чаю хотите? С мишкой?
— Каким таким Мишкой? — комендант зыркнула по сторонам в поисках еще одного возможного зайца, вернее, Мишки.
— Известно с каким, который на севере. Сонины любимые конфеты.
— Некогда мне чаи гонять, я что пришла-то. Там у меня межгород висит на телефоне. Москва вызывает тебя. Иди трубку возьми. И скажи, чтобы в следующий раз не звонили мне. Я к тебе в камердинеры не нанималась!
— Москва? — я нахмурился. — Кто там на проводе?
— А я почем знаю? Мужик какой-то. Сказал, что дело важное и срочное.
— Он что, не назвался?
Что-то с трудом мне такое представлялось.
— Представился, конечно, только я, пока шла, фамилию его забыла. Странное дело, на фронте помнила почти все имена раненых, что перевязывала, а их, дай Бог памяти, по два десятка в неделю новых прибывало в полевой госпиталь. А тут фамилию одну забыла. Старею, видать… — комендант вздохнула.
— Да ничего вы не стареете, вы еще ого-го. Мы еще на вашей свадьбе спляшем.
— Типун тебе на язык, двух мужей схоронила, третий пусть живет… А вы, все-таки, распишитесь. Неправильно это, вот так по углам прятаться.
Она снова зыркнула за мое плечо.
— Придет время, баб Глаш, все сделаем как надо, - заверил я ее.
— Ага. Сделаете… Молодежь несознательная нынче пошла. Учишь вас, учишь, все как об стенку горох! Точно! Вспомнила! Горохов тебе звонит…
Я насторожился, и украдкой глянул на Соню. Лицо ее вмиг омрачилось. Будто заплачет сейчас. Она прекрасно понимала, чем такие срочные звонки заканчиваются…
Глава 2
Я спустился в кабинет (он же и жилая комната по совместительству) коменданта общежития. Взял телефонную трубку:
— Алло! Никита Егорович?
— Привет, Андрей Григорьевич! — радостно проговорила трубка голосом Горохова. — Как здоровье? Как себя чувствуешь?
— Да нормально все… Кашель еще маленько, пневмония, чтоб ее, затяжная получилась какая-то…