— Ничего у нас такого нет.
— Вот, — Федя приблизился ко мне с пистолетом.
— Ты что, дурень? Стрелять по веревке вздумал?
— Нет, конечно! — надулся Погодин и вытащил магазин. — Вот этим зацепом я попытаюсь веревку растянуть.
План Феди удался, и вскоре я вздохнул полной грудью.
Подобрал свой пистолет и скомандовал:
— Погнали в храм. Надеюсь, наши там живы.
Пренебрегая осторожностью (вряд ли нападавшие вернутся), мы ломанулись в сторону здания. Вошли внутрь, гулко топая по каменному полу.
— Мы здесь, — коридор эхом донес приглушенный голос.
Мы поспешили в «дежурный закуток». Знакомая комнатка с раскладушками и перевернутым ящиком. На полу лежат два стреноженных тела, похожих на связанных тюленей. Связанных тюленей я никогда не видел, но уверен, что они выглядят именно так.
— Живы? — с облегчением выдохнул я, ища фонарик.
— Вроде! — в голос ответили «тюлени». — Только нас жестко связали. Все руки передавили. Развязывайте скорее, без пальцев останемся.
Я, наконец, нашел фонарик. Включил его и поудобней поставил на ящике.
— Там нож в сумке у меня, — сказал Шубин. — Для колбасы брал.
Я перерезал путы и освободил пленников:
— Где пистолеты?
— Они их в коридор отшвырнули.
— Здесь они, — крикнул Погодин, уже шаря за пределами закутка.
— Странно, — пробормотал я, потирая собственные покрасневшие запястья, — и у вас стволы не забрали... Рассказывайте, как дело было.
— Да что рассказывать, — беспомощно развел руками Валера. — Мы их ждали. Ты же предупредил. Со стволами притаились. А они будто знали, где мы спрятались. Подошли так, не таясь, и из-за стены чеку от гранаты нам в закуток закинули. Сказали, если стволы не выбросим к ним, то следующая будет не чека, а сама граната. Что нам оставалось делать? Мы и сдались. Для виду я пальнул, конечно, два раза. Но потом подумал, что жизнь дороже, чем орден посмертно.