Соня поболтала ложечкой в чашке.
– С другой стороны, если я… – он сглотнул, и этот отчетливый звук привлек внимание Сони. Она подняла голову и убедилась, что Радик тоже смотрит куда угодно, но не на неё. – Если мы с тобой… и я потом не заражусь. Это будет подтверждением?
Он наконец посмотрел ей прямо в глаза, а Соня поняла, что вся злость, которую она копила в себе с момента, как обнаружила его предательство, просто исчезла. Словно не было.
«Просто нужно было выставить сразу, теперь к чему это всё», – внутренний голос неуловимо напомнил бабушку, и Соня сжала губы.
– Можно еще кальмаров спросить, – неуверенно произнесла она. – Только теперь вряд ли ответят. После того, что ты сотворил, все будут настороженно друг к другу относиться.
– Я не хотел, – Радик поморщился, словно надкусил лимон. – То есть, не так. Я хотел любым способом узнать тайну чернильных, я до сих пор считаю, что с этим не стоит справляться самостоятельно, надо обратиться к взрослым людям. К ученым. Но я не хотел, чтобы это задело тебя. Когда Андрей ушел… не из дома, а совсем ушел, когда он исчез, я перестал торопиться со своими поисками. Мне стало уже не так важно, когда я найду лекарство. Моя семья всё равно была разрушена. Но, когда я увидел, что ты тоже пострадала…
Соня встала изо стола и подошла к нему.
– Ты обманул меня ради меня? – тихо спросила она, глядя на сидящего на табуретке Радика сверху вниз. Лицо Радика пошло красными пятнами, но, поколебавшись, он кивнул.
– Пойдем, – Соня вышла из кухни и щелкнула выключателем. – Не стоит маячить перед окнами.
По пути в спальню она сняла кофточку и бросила на пуфик в прихожей. Радик ни слова не произнес, послушно следуя за ней, а сама Соня поёжилась – в одном лифчике и джинсах в квартире оказалось прохладно.
Она не знала, чего ждала. Уж точно не романтической музыки, зажженных свечей и лепестков роз – об этом она перестала мечтать после того, как впервые обнаружила на своей щеке пятно. Но и то, как они оба молча уселись на кровать и принялись сосредоточенно избавляться от джинс, носков и белья, было каким-то неправильным. Слишком сухим и искусственным.
Трусики Соня стянула уже под одеялом, куда нырнула раньше Радика. В последний момент она застеснялась и радовалась тому, что они находятся в полной темноте и её пылающего лица парень не увидит. Хотя, кто знает, может ли покраснеть тот, у кого половина лица давно и прочно занята чернильным пятном?
Она хотела уже сказать, что передумала, перевести всё в шутку, но в голову, как назло, лезли только совершеннейшие глупости. А потом Радик лег рядом и поцеловал её в плечо. Его губы были теплыми, а прохладные пальцы едва заметно дрожали. И Соня почему-то успокоилась. С ней так бывало, стоило ей понять, что кто-то волнуется куда больше, чем она.
– Это ради науки, – шепнула она, обнимая худощавое тело вздрагивающего от каждого прикосновения Радика и притягивая ближе к себе.
– Ради науки, – также тихо согласился он.
В таком положении его лицо причудливо освещал уличный фонарь, а Соне казалось, будто это глаз неведомой твари, подглядывающей за ними с улицы. Чтобы отогнать эти мысли, она потянула Радика еще ближе, пока их губы наконец не встретились.
Когда Соня проснулась утром, Радика рядом не было, но с кухни слышалось бренчание посуды и шум воды. Соня вспомнила, что вечером не помыла посуду. Да и утром перед этим тоже. Она вообще не очень часто её мыла, только если тарелки заканчивались.
– Я тебе же говорила, чтобы ты не маячил у окна! – крикнула она, ползая по кровати в поисках трусиков. Мысль о том, чтобы встретиться лицом к лицу с Радиком после этой ужасно неловкой близости её пугала до чертиков. Ей даже на мгновение стало жаль, что она не может исчезнуть прямо сейчас.
А еще было жалко себя. Она так тревожилась о том, что умрет, так и не познав, что все находят в сексе, но вот теперь он у неё был, а что все в нем находят, она так и не поняла.
«Наверное, я просто холодная и дура притом», – на всякий случай заклеймила себя Соня, надевая домашнюю футболку и спортивные штаны и наконец проходя на кухню.