- Лиза...
- Теперь иди. У твоей сестры осталось не так уж много времени.
- Но... - начала Тара.
- Не трать мое время. Не трать время Лизы впустую, - его тон был зловещим, даже хуже, чем раньше. - Тара, я похоронил твою сестру заживо.
13
Генри Борден лежал в подвале, где было прохладно и темно.
Он вспомнил другие времена в прохладной темноте. Он вспомнил человека, стоявшего над ним, человека, который застал его лежащим рядом с мертвецом. Человека, который был его отцом, который просто стоял там с тусклым, далеким взглядом в глазах, его лицо внезапно стало очень старым, очень изношенным, как что-то, что использовалось слишком много. Эти глаза были шокированы, потом они стали злыми... нет, не злыми, а полными отвращения. Брезгливыми. Разум позади них завращался лихорадочными кругами, когда ему было показано невыразимое, безымянное.
- Ради всего святого, что ты делаешь? - раздался голос с резким, гулким звуком, как будто нож воткнули в стену. - Ты... ты... ты не можешь этого делать... ты не можешь этого делать... это непристойно, это ужасно... это... это... это МЕРЗОСТЬ!
Дрожащий, голый, Генри просто лежал, прижимая к себе обескровленный белый труп девушки.
(она моя, вся моя, ты не можешь отнять ее у меня)
(моя... МОЯ)
Он хотел сказать: "Нет, нет... это не то, что ты думаешь...", потому что именно так поступали люди на телевидении, когда их обнаруживали в компрометирующем положении. Но он не сказал этого, потому что теперь, когда правда была раскрыта, он не хотел пачкать ее ложью, потому что это было именно то, о чем думал его отец.
Послышалось тихое шуршание, когда ремень его отца выскользнул из петель. Щелчок кожи. Затем ремень опускался снова и снова, оставляя на теле Генри багровые следы от ударов. Он не прекращался до тех пор, пока его отец не начал потеть и стонать, а по его покрасневшему лицу текли слезы.
(Я люблю ее, разве ты не видишь, что я люблю ее)
Его отец бросил его.
Генри вцепился в мертвую девушку, всхлипывая.
Три дня спустя его отец умер. Он не хотел говорить о позоре, который навлек на него сын. Опозоренный, униженный и возмущенный до глубины души, он сошел в могилу молча, с благодарностью.
14
Тара кричала, стонала или просто задыхалась; позже она не могла быть уверена. Только то, что она чувствовала себя так, будто все внутри нее выкачали за один раз. Ее колени ударились о пол, в голове раздался черный шум. Я похоронил твою сестру заживо.
У нее есть воздух, Тара. До тех пор, пока ты будешь сотрудничать. Но когда ты не... когда... ты... не... торопишься, Тара... часы тикают.