- О... мои кутикулы. Всякий раз, когда я так убираюсь, я накладываю пластырь на кончики пальцев. В противном случае химикаты их раздражают.
- А как насчет тех перчаток из латекса?
- Только что сняла.
Боже, это было не только сюрреалистично, но и абсурдно. Она явно лгала. Ее ответы на все вопросы были короткими, легкомысленными, почти раздраженными. Она не смотрела ему в глаза, а когда смотрела, ему почти хотелось, чтобы она отвела взгляд. Но зачем ей лгать о кончиках пальцев? О чем это может быть? Стив был бы первым, кто признал бы, что ничего не знает о психологии... но разве эта навязчивая уборка не свидетельствует о навязчивости? Своего рода принуждение, которое маскирует внутреннее смятение?
- Тара. Ты действуешь мне на нервы. Сядь. Перестань скрести. Это становится немного странным.
Но она не остановилась. Если уж на то пошло, она стала действовать усерднее.
- В этом нет ничего странного, Стив. Я привожу этот дом в порядок. Это все, что я делаю.
Довольно. Этого было достаточно.
- Господи Иисусе, Тара, остановись. Ты меня пугаешь.
Она по-прежнему не смотрела на него. Ее миром были губка, ведро, поверхности. Абсолютное туннельное зрение.
- Я не могу сбавить скорость, Стив. Видишь ли, я должна все исправить. Я должна быть в курсе всех дел. У нас нет времени, чтобы замедлить ход. Мои мама и папа умерли. Я воспитываю сестру-подростка, как родную дочь. Я не могу позволить себе ослабить бдительность, потому что есть вещи, которые нуждаются в моем внимании, как никогда раньше. Там большой, злой, голодный мир, Стив, который ждет, чтобы сожрать тебя, как только ты повернешь голову назад и то, как я вижу его, я единственное, что стоит между ним и нами. Так что нет, я не буду тормозить. Я буду драться до конца, а ты просто смотри на меня.
Это становилось пугающим.
И все же она была спокойна.
Слишком спокойна.
Тара была эмоциональным существом, когда была увлечена чем-то (например, своей младшей сестрой). Но сейчас она была не такой... а пугающе спокойной, почти как лицо, которое она надела, как хэллоуинскую маску. А под ним было что-то неописуемо уродливое, что-то напряженное, свернувшееся и ждущее, готовое ударить.
- Я только говорю, что тебе нужно успокоиться, - сказал он. - Ты больна, и тебе нужно отдохнуть. Вот и все, что я хочу сказать.
Она перестала мыть посуду. Она посмотрела на него во все глаза, и в них было что-то дикое, от чего у него скрутило живот. В этих глазах кипела ярость, которая только и ждала своего часа.
- Расслабиться. Конечно. Хорошо. Но знаешь, в чем проблема, Стив?
- Нет.
- Проблема в том, что там, в мире, есть вещи, которые ждут, когда ты расслабишься. Вот тогда они подкрадываются к тебе и забирают все, что ты знаешь и любишь. Монстры, Стив. Гребаные монстры. Когда гаснет свет, появляются монстры. И ни полиция, ни Бог, ни президент долбаных Соединенных Штатов не смогут их остановить. Они там, прямо сейчас, наблюдают и ждут. Ты отвернешься – и они тебя достанут. Они не только хотят украсть у тебя, они хотят, чтобы ты понравился им. Они хотят вонзить в тебя свои клыки, высосать твою жизнь и твой свет и заменить их смертью и тьмой. И когда они сделают это, когда они сделают тебя монстром, тогда они будут счастливы. Потому что ты такой же, как они, просто ночная тварь, монстр, который крадется по теням в поисках жертв.