Именно поэтому – из-за того, что в голове плотно засела миссис Ванроуз, – я принялась торговаться на входе. Заявила мрачного вида охраннику, собиравшему дань с посетителей, что тот должен дать мне скидку.
У меня собственные коньки – вот они, висят на шее, – и прокат мне не нужен, потому что я буду всего лишь использовать их лед.
Но тот уперся, хотя я и объяснила ему простейшие принципы маркетинга, предложив вполне разумную идею брать по десять центов с тех, кто не нуждался в коньках господина Брамса. Таким образом они увеличат оборот и снизят количество, так сказать, незаконных проникновений на каток.
Только вот охранник моим дельным предложением не заинтересовался. Заявил, что нас много таких умных, а с меня пятнадцать центов, либо я могу идти туда, откуда пришла.
Я рассердилась, но все же отдала ему полную сумму, мстительно подумав, что буду кататься больше часа – и пусть еще попробуют доказать, что я жульничаю, потому что никто и нигде не записал время моего появления на катке!
Надев коньки, заскользила по льду и совсем скоро отыскала брата с Ким-Ли. Оказалось, они тоже недавно пришли – по дороге им пришлось заглянуть в прачечную, где подругу загрузили работой, зато Рори накормили до отвала, и тот даже не потратил ни единого цента из выделенных ему денег.
– И как же вы прошли на каток? – поинтересовалась я у Ким-Ли, вспомнив, что владелец дыры в сетке требовал два цента за вход.
Вместо ответа подруга лишь подмигнула.
– Покажи нам что-нибудь из своего северного мастерства, – попросила у меня.
Настроение у меня было отменным, несмотря на небольшую стычку у входа и плотно засевшую в голове миссис Ванроуз.
К тому же я перестала расстраиваться из-за происшествия с Ильен, а заодно из-за слов и прикосновений Алекса Вельского. Вместо этого вспомнила о Маркусе Блекстоне, собиравшемся на каток к трем часам дня. Настроение стало еще более радужным, так что я…
Я просто каталась, отдаваясь чувству льда и растворяясь в движении, иногда мысленно упрекая себя за то, что так долго не делала этого в прошлой жизни, когда еще была Мариной Одинцовой.
Зато будучи Риной Одридж, я решила наверстать упущенное.
Время от времени выполняла элементы и связки из спортивного прошлого, поглядывая на то, как Ким-Ли и Рори пытаются их повторить.
К ним присоединилось еще несколько посетителей. Были как дети, так и взрослые, и число моего сопровождения неуклонно росло.
Довольно скоро на катке почти не осталось равнодушных – если только те, кто совсем уж с трудом держался на коньках. Но я могла бы научить и их, если бы мне позволили давать здесь уроки!
Именно в этот момент я заметила возле сетки со стороны реки знакомого мне Отступника. Тот стоял с самым независимым видом, не спуская с меня глаз.
Кристоф Рансен, всплыло в голове его имя.
И пусть за эти два дня он не сделал мне ничего плохого, наоборот, всячески пытался помочь, но я подсознательно чувствовала исходящую от Отступника угрозу.
Возможно, дело было в жандармах и инквизиции, таскавшихся за ним следом. И еще в том, что подобного рода проблемы нам с братом были не нужны.