На том самом въезде мы застряли в шумной «пробке», потому что народу прибыло огромное число. Наконец, отстояли очередь из карет, повозок и колясок, после чего оставили свою на лугу, по которому во все стороны носились дети. Затем влились в пеструю толпу гостей и двинулись по широкой дорожке по направлению к саду, где вот-вот должны были начаться танцы.
Вдоль дорожки были разбиты палатки, в которых гостям предлагали угощения и напитки – как освежительные, так и горячительные, и я нисколько не сомневалась, что в одной из них мы потеряем дядю Персиваля.
Да так, что уже с концами.
И еще я не сомневалась в том, что обязательно найду герцога Кавингтона.
Но не сразу – гостей было слишком много, и мы снова застряли в «пробке» возле одной из палаток, где разливали лимонад и раздавали маленькие пирожные. Именно там я попрощалась с Уной и Патриком до вечера, пожелав им веселого Летнего Бала, после чего призналась Рогану, что пообещала три танца герцогу Кавингтону.
И нет, я не собираюсь ни от чего отказываться – ни от танцев, ни от Тайлора Бартона.
На это Роган неожиданно взъярился – настолько сильно, что я такого от него не ожидала.
– Значит, вот как ты все решила! – заявил мне. – И те слухи, которые гуляют о вас по Ровердорму, оказались вовсе не слухами! Ну что же, каждый волен устраивать свою судьбу как может, хотя от тебя такого я не ожидал. Выходит, Делавейры тебе больше не ровня, раз уж ты можешь сделать партию получше?
– Роган, ты ко мне несправедлив, – расстроенным голосом произнесла я.
Но он не стал слушать мои оправдания – вернее, это были вопросы, которые я собиралась ему задать. Поинтересоваться, какое он имеет право меня в чем-либо упрекать, если я не давала ему ни единого повода надеяться на ответные чувства с моей стороны?
Я всегда относилась к нему как другу и не скрывала своего отношения. Для меня ничего не изменилось и не изменится, поэтому все его упреки ни к чему…
Но Роган так и не дал мне объясниться. Вместо этого взял и бросил меня в толпе. Ушел с гордым видом и присоединился к мужчинам в палатке, в которой уже заседал пьяненький дядя Персиваль, вещая о том, как к нему явился сам король…
Лиззи тоже меня покинула – потому что к нам подошел Томми и, чинно поклонившись, пригласил ее на танец. Они убежали – нисколько не чинно, но, по крайней мере, в нужном направлении.
Туда, откуда уже доносились музыка и громкий смех.
Провожая их взглядом, я заметила Донахью, который вполне решительно подходил к Долли Солвейн. После возвращения из Ольсена с сыном Уны произошли разительные перемены – он не только перестал заикаться, но, кажется, поверил в собственные силы.
Уж и не знаю, что именно он сказал девушке, но Долли вполне одобрительно кивнула, после чего положила руку на предложенный ей локоть, и они отправились в сторону танцевального поля.
Затем я увидела Илейн – она о чем-то разговаривала с Лоуренсом, но тети Азалии рядом с ними не было. Заметила я и темноволосую головку Нэнси, украшенную синим бантом.
Подруга еще утром написала, что в этом году решила обойтись без танцев, поэтому вызвалась быть в числе добровольных организаторов, и теперь там и сям мелькали ее синее платье и яркая лента в волосах.
Тогда-то ко мне подошел Тайлор. Протянул цветок – белую розу без шипов, похоже, срезанную в оранжерее жены мэра, явно к нему благоволившей.
А дальше все было как в сказке…