– Суда тоже не будет, потому что ты сдохнешь, мерзкая и неблагодарная тварь! – с ненавистью заявила она. – После этого я сгною ту маленькую дурочку, твою сестру, заперев ее в самом жутком пансионате, который только найду во всем Элайре, а сестру своего мужа наконец-то сдам в богадельню, где ей самое место!
– Вы не посмеете этого сделать, – отозвалась я вполне спокойно. – Вернее, я вам этого не позволю…
Не договорила, потому что внезапно перед глазами поплыло, и я, чтобы не упасть, ухватилась на полотняную стенку палатки.
– Ну что, ты уже чувствуешь дыхание смерти? – приблизившись, прошипела мне в лицо Азалия Уилсон. – Тогда знай, этот яд сделала травница, у которой ты увела овцевода… Точно так же, как увела герцога у моей дочери! Так что ты умрешь от ненависти, Мира, и не только от моей. Травница настолько сильно тебя ненавидит, что дала яд моему сыну. Лоуренс, правда, передумал тебя травить – оказался таким же слабаком, как и его отец. Но он успел обо всем рассказать, поэтому мне оставалось лишь забрать пузырек из его комнаты. Затем я добавила яд в твой бокал и заставила тебя выпить.
Как же просто, подумала я.
Для тети Азалии все оказалось слишком просто, а я… Мне не было оправданий, потому что я нарушила обещание, данное тете Прим! Любовь и счастье затмили мне разум, и я перестала быть осторожной, за что и поплатилась.
– Моя смерть уже… ничего для вас не изменит, – выдавила я из себя. Мысли путались, и я не могла сосредоточиться. – Тайлор вам не позволит… Он не простит!..
– Его светлость будет слишком занят своей утратой, в которой его утешит Илейн, а у меня так и так останутся «Поющая Ива» и ваши земли. Потому что твоя сестра слишком мала, чтобы довести твое дело до конца, а Примула Уилсон – местная сумасшедшая, все это знают!
Я не могла понять, что было в том бокале. По вкусу оно не походило ни на один из известных мне ядов. Но знала одно – с моими познаниями и навыками в целительской магии с этим мне уже не справиться.
Возможно, нужно было попытаться бежать или позвать на помощь, но накатили жуткое безразличие и апатия. Такая, что я с трудом держалась на ногах, не в силах даже повернуть голову в сторону проходивших мимо людей.
– Ах да, я забыла сказать, что не будет ни суда, ни следствия! Ты просто отравилась чем-то на этом мерзком балу. Травница пообещала Лоуренсу, что никто и ничего не обнаружит, а она в этом мастерица. И она тоже станет молчать, иначе ее посадят. Так что ты скоро умрешь, а я произнесу трогательную речь на твоей могиле. Я уже ее заготовила. Хочешь послушать?
Боли не было. Просто в один момент я перестала чувствовать ноги, а потом пальцы. Бокал упал на землю, а за ним стала падать и я.
– На помощь! – воскликнула Азалия Уилсон. – Помогите, моей племяннице плохо! Она… Она чем-то отравилась!
***
Я мало запомнила из того, что происходило дальше.
…Видела белую скатерть стола в палатке и зеленую траву, на которой я лежала, не чувствуя тела. Видела подолы длинных платьев и еще ноги… Ноги я тоже видела – мужские в сапогах и женские в бальных туфельках, выглядывавшие из-под пышных юбок.
Потом меня подняли и куда-то понесли. Кажется, уложили на лавку в той самой палатке. Что-то говорили, о чем-то спрашивали, хлопотали вокруг меня. Со всех сторон неслись встревоженные голоса, сливавшиеся в однообразный гул.
Затем я увидела белое, словно меловое, лицо склонившегося надо мной Тайлора и услышала фальшивые стенания Азалии Уилсон. Из муравейника человеческих голосов вырывался плач Лиззи: «Мира! Мира!..», а потом ко мне, растолкав всех, пробралась перепуганная Нэнс.
Подруга тоже склонилась надо мной, и я увидела ее бледное лицо и расширенные зрачки. К этому времени в меня вливался даже не ручеек, а полноводная река целительской магии Тайлора. Он тоже постоянно о чем-то у меня спрашивал, но я все никак не могла сосредоточиться…
Не могла ответить на его вопросы и сказать, что у меня ничего не болит. Наверное, потому что я не чувствовала своего тела.