Затем Кирон спешно отобедал, попросив меня не отходить на него ни на шаг, так как скоро он снова уедет и не хочет терять ни секунды из того времени, которые мы могли провести вместе. Чуть позже в приемном зале в присутствии лорда Торполи и нескольких высших чинов из крепости он принялся рассказывать о последних новостях из Авенны и о том, что происходит в Ангоре.
Но я уже знала…
Знала всю подлость Артура Максвелла, который давно задумал переворот. Собирался захватить власть в стране, но понимал, что уничтожить принцев Годдартов и всю их многочисленную родню, чтобы освободить себе место на троне, у него не получится.
Годдартов слишком много, поэтому нужно действовать по-другому.
И действовать быстро, потому что у принцев появились неопровержимые доказательства причастности первого советника к мятежу. Бахри-амеры, ставшие верными телохранителями Годдартов, были готовы свидетельствовать против него в суде, подтвердив, что именно по приказу Максвелла они обрушили Мост Роз, что повлекло за собой множество человеческих жертв.
В тот день Максвелл собирался убрать Роланда — он был слишком крупной и серьезной фигурой в этой игре.
Так вот, вместо этого Максвелл спешно увез короля в монастырь Все-Отца, где и воспользовался безумием Реджинальда.
Вернулся первый советник в столицу уже с бумагой, на которой стояли королевская печать и подпись. Реджинальд Годдарт отрекался от трона, вручая власть в руки «единственного и верного соратника Артура Максвелла, презрев чаяния подлого сына, пытавшегося меня убить».
Из этого указа следовало, что Реджинальд Годдарт в «трезвом уме и в полном здравии» передавал трон и корону Ангора Артуру Максвеллу, добровольно сложив с себя королевские обязательства, но перед этим приказывал заключить под стражу «двух предателей» — Роланда и Кирона.
Одобрить передачу власти и арест принцев должен был Парламент — Верхняя и Нижние Палаты, к которым как раз в это время обращался Роланд, требуя признать отца невменяемым по причине слабости рассудка. Доказательств и свидетелей тому было с лихвой, и последней каплей стало потопление королевской баржи.
Но именно в этот момент в Парламент с отречением короля явился Максвелл.
И тут же начались вооруженные стычки между верными Годдартам людьми и подкупленными Максвеллом придворными, сразу же вылившиеся в серьезные беспорядки на улицах Авенны.
Впрочем, Парламент все-таки призвали к порядку, затем две Палаты проголосовали — и их решение было в пользу Роланда Годдарта. Но Максвелла уже было не остановить. Он слишком далеко зашел, а отказаться от своих планов для него означало бы пойти на плаху за многочисленные преступления.
К тому же на его стороне выступила половина знати Ангора, давно подкупленная несметным богатством первого советника и его льстивыми обещаниями допустить их к власти. В армии тоже произошел раскол — часть войск, ведомая продажными командирами, перешла на сторону Максвелла.
Но это было еще не все — на сторону первого советника, спешно объявившего себя королем Артуром II, встали еще и церковники. В храмах Все-Отца били в колокола, заявляя, что прихожане должны поддержать решение Реджинальда Годдарта, провозгласившего нового избранника, и его воля священна.
В то же самое время священники храмов Все-Матери молили встать горой за принца Роланда, уверяя, что династия Годдартов послана Ангору Богами.
Без гражданской войны и кровопролития уже было не обойтись — и за последние десять дней верные Годдартам войска и мятежная армия Максвелла несколько раз сошлись в бою. Я знала, что войсками Годдартов командовал Кирон, и они одержали две победы.
Правда, все же было одно… Нет, не поражение, а тактическое отступление, а потом снова победа.
Но все равно ничего еще не было решено.
Ничего!..