Болезнь прогрессировала.
Я знала, что разум к нему не вернется никогда, и Реджинальд Годдарт так и останется в монастыре до конца своих дней. Правда, оттуда приходили обнадеживающие вести — похоже, близился очередной период просветления, и бывший король уже начинал узнавать людей. Поэтому в скором времени мы собирались его навестить и получить родительское благословение.
Впрочем, и без этого благословения дела у нас шли очень даже хорошо.
Максвеллы, отец и сын, пали в бою, остальные предатели были схвачены. Тех, чья вина оказалась неоспоримой, ждали суд и суровое наказание, остальным за мелкие прегрешения было даровано королевское помилование.
В Ангоре установились мир и ликование.
Правда, возликовали далеко не все.
Я отлично помнила лицо старого лорда Ворсли, когда того наконец-то вывели из стазиса и он осознал, что проспал целую войну!..
О, лорд Ворсли так взъярился, что его чуть было снова не пришлось погружать в стазис!
Пусть и с трудом, но он все-таки смирился с этой потерей и теперь принимал активное участие в заседаниях Ближнего Круга, куда его ввели по просьбе моего брата, ставшего ближайшим советником короля Роланда.
Я знала, что новый Договор Согласия близится к подписанию, и Северный Предел наконец-таки вернется в Ангор, потому что мы всегда были верны Годдартам.
Как и Мюриэль Бургес, которая помогала мне с подготовкой к свадьбе, заменив мне покойную мать, — она тоже была всегда верна Годдартам, за что и получила свою награду. Роланд позволил ей перебраться во дворец, и тетушка пребывала на седьмом небе от счастья.
Чариз Моррис тоже была с нами во дворце, заслужив благодарность Годдартов за спасение Конрада. Да и Вильфреда не обошла милость короля. Несмотря то, что он ходил по лезвию бритвы, балансируя между добром и злом, когда попытался выдать меня за свою родную сестру, старший Моррис все-таки спас мне жизнь. К тому же он повел себя как настоящий дипломат в переговорах с Клаймором, когда прибыл туда с Изабель.
Не только это — он отлично проявил себя в последней битве, и ему даже вручили медаль за храбрость.
В общем, Вильфред заслужил прощение, правда, не без моего содействия. Кредиторы тоже дали ему отсрочку. Они надеялись на скорейшее погашение долгов, потому что Моррису, оценив его изворотливость, Годдарты предложили стать послом Ангора. После наших с Изабель свадеб он отбывал с важной миссией в Цельсию — заглаживать острые углы, возникшие после отбора.
Я знала, что у него все получится, — уж кому-кому, а Вильфреду в изворотливости не отказать. А еще знала, что ему даже удалось сохранить фамильное имение Моррисов.
Его сестра Чариз, с которой мы очень сдружились, стала подружкой невесты. Правда, не моей, а Изабель, потому что свои места подле меня ревностно охраняли сестры Ворсли. Второй подружкой невесты Изабель, конечно же, позвала Лесли, а третьей стала Каролин Страут.
Младшая сестра Лесли спешно прибыла в столицу, и они быстро и честно поделили Ворсли — старшей достался старший, младшей — младший. Собирались ли они меняться братьями — этого я не знала. Сестры многозначительно молчали, а мы с Изабель решили не спрашивать.
Кстати, во дворце появилась еще одна парочка.
Чариз этим летом собиралась поступать в столичную Академию Магии, заявив мне, что Кеннет Хоулз, конечно же, в нее влюблен, но она не может простить ему то, что он собирался настолько подло со мной поступить.