Но отступника все же удалось прикончить, после чего они задержались — хоронили убитых и давали показания прибывшим дознавателям из АЧМ. И да, вопросы те задавали неприятные, словно их самих подозревали в связах с приверженцами Бездны.
— Поверь, мне очень хорошо это знакомо, — отозвалась я, после чего рассказала Томасу о вчерашнем происшествии на балу, нашем отступнике Эрике Дигби и допросе пятого курса.
Говорить о Бернаменше не стала — решила, что это не имело никакого отношения к делу. К тому же, кто знает, вдруг я выдам важный секрет АЧМ? Лорд Хештем меня по голове за такое явно не погладит…
Думать о герое Аквитана — вернее, портить себе настроение — мне не хотелось, поэтому я решила перевести разговор на более интересные темы. Мы с Томасом обсудили разницу в обучении в Ливанте и Эйлирене, сойдясь на том, что Защите от Бездны нигде толком и не учат. И еще, что оба наших преподавателя погибли, причем если их пал геройской смертью, то наш умер при крайне загадочных обстоятельствах.
Поговорили об отборе и соперниках на Турнире, к сильнейшим из которых мы причисляли команды из Ливанты и Эскарты, а они рассматривали нашу Академию и тех же девочек из Малмолка, но затем пришли к выводу, что вот было бы отлично, если бы в этом году победил кто-то из Аквитана.
Они или мы, будущее покажет.
Затем незаметно перекинулись на нашу жизнь и наши семьи. Оказалось, его родители шлют привет моим и сожалеют, что мои мама с папой до сих пор не отвечают на их письма, хотя после войны прошло уже столько лет…
— Почему они не отвечают? — растерялась я. Но тут же вспомнила слова отца о том, что мы с Гленхемами не одного поля ягоды, и решила спросить: — Томас, может, что-то произошло во время оккупации? Такое, из-за чего мои родители решили больше не общаться с твоими?
— Нет, они не ссорились, — заявил он уверенно.
Сорвал с куста розовый бутон и раньше, чем я успела его предупредить о том, что имущество мистера Гиггенса неприкосновенно, протянул цветок мне. И я взяла — будь что будет!..
В последние дни мстительный садовник притих и затаился, но я уверена, что он записывал все наши прегрешения, чтобы потом отправиться со своим талмудом к лорду Гамильтону и потребовать справедливого возмездия.
— Мои родители в полнейшем недоумении, из-за чего твои так резко оборвали с ними всякую связь, — добавил Томас. — Знаешь, они ведь когда-то были лучшими друзьями, а наши отцы учились вместе на Боевой Магии в Академии Ливанты.
Этого я не знала. Вернее, папа о своем прошлом никогда и ничего не рассказывал. Это была запретная тема в нашем доме.
Томас тем временем продолжал:
— Мои родители думают, что твои папа с мамой так сильно убиты горем, что решили навсегда покончить с прошлым. Включая всех своих друзей, потому что они больше не поддерживают связь ни с кем из Ливанты.
— Наверное, так оно и есть, — отозвалась я растерянно, хотя и подумать не могла, что все окажется… насколько тяжело. Ведь прошло так много лет!
К тому же дома мы всегда говорили только о том, как было плохо мне, и никогда о том, насколько оказалось плохо им. И еще они старательно следили, чтобы я каждый год посещала магов-менталистов, а те проверяли мои ментальные блоки на прочность. Тогда почему же они не поставили похожие блоки себе, а вместо этого отгородились от своих старых друзей?
Причем не только из Ливанты, потому что новых в столице они так и не завели.
Мы жили очень уединенно, и у нас почти никогда не бывало гостей. Если только иногда заходили мои школьные подруги, а потом, когда я поступила в Академию, к нам стали заглядывать Лиззи с Алексом.
— Мои родители раз в год приезжают в столицу, — продолжал Томас. — Каждый раз они сообщают об этом твоим, но те им ни разу не ответили. Однажды они даже явились к вам домой, но им никто не открыл. Знаю, со стороны это выглядит довольно навязчиво, но…