Матриархия

Хотя меня уже давно должны были обнаружить.

Ни единого звука. А с неба так и моросит. За лесом шандарахнул гром и я вжал голову в плечи.

И вот уже входная дверь. Заглянул в темноту, ничего не различил. В эту же дверь мы аходили с Рифатом, и Ашот тогда стоял и целился в нас. Он вдеь был один здесь... так что, вполне возможно, что остальные здесь постоянно не живут.

А рядом еще один дом, той самой бабки. Может быть, она до сих пор сидит в ванной, зажимая сухую трубку душа.

А после послышался смех и по коже пробежали мурашки.

- Иди сюда, поближе, - пробормотал знакомый голос, в глубине дома. Потом раздался еще один взрыв хохота, и потом послышался звук удара, разбилось что-то, вроде куска шифера.

Заорал надтреснутый голос, задребезжал так противно. А потом хриплый хохот, и снова заржали, хриплые такие, прокуренные голоса.

Я прокрался мимо крыльца, пригнулся под окном. Дождь усилился и его шум служил мне прикрытием.

Я выглянул из-за угла и увидел ту ведьму, в доме которой мы побывали. Она решила искупаться под дождем голиком, и теперь орала и вытанцовывала чуть поодаль, на своем участке, вскидывая руки.

Почему они не сожрали ее? Может, оставили на десерт? Или оставили специально, чтоб было в кого пошвырять камни?

Бабка вытанцовывала, потрясая дряблыми пышками грудей, размазывала по себе потоки грязной жижи, и в нее полетел камень, и ударил в плечо. Я тут же вспомнил, как Рифат кидался половинками кирпичей в женщин, когда мы сидели на крыше.

Тех, кто кидал, я не видел, естественно. А потом еще вспомнил, что с той стороны у домика как раз был навес. Значит, те, кого оставили на вахте, сидят под навесом и швыряют камнями в эту старуху.

Кивнув самому себе, я зашел в дом, и под шепотки и смешки этой отвратной Мариам,  и прикрыл дверь. Подпирать ничем не стал, а задвижек никаких не наблдалось.

Тут же споткнулся обо что-то, и чуть не заорал от ужаса, когда небо расколол очередной перекатистый залп грома.

Труп того парня, которому проломили череп, а вот и пес с перебитым хребтом, до сих пор издыхает.

Эти уроды могут вернуться в любой момент. Дождь может усилиться. Или там, бабка может прекратить концерт. Но пока что я кинулся к погребу. Оттуда тянуло сырой гниль - как это мы сразу не заметили? Впрочем, во всем доме тоже воняло как в пещере дикарей: навозом, мочой и кислятиной, табаком и жирным бульоном, сваренных из человеческих костей.

И копоть на истлевших обоях, горелое сало, и половицы разбухли от сырости, не скрипят под ногами.

В погребе мелькнул чей-то глаз.

Я отодвинул ковер в сторону и оторопел. Хотя понятно, что люди бы и сами выбрались, если бы не мощный засов и висячий замок. А дверца еще и на петлях.

Глаз из щели смотрел будто бы умоляюще.