Матриархия

- Хочу, чтоб он подошел поближе...

А потом она выскользнула за дверь и побежала навстречу тому типу, в противогазе.

Потом послыашлись новые выстрелы, а у меня перед глазами встала ее фигурка, как она манит меня пальчиком, и глаза у нее затянуты молочно-белой пеленой, а на лице бродит блаженная улыбка.

- Кто там стреляет? - бросил Рифат. - Помоги!

Мы взялись за крышку с двух сторон, приподняли. Тяжелая, но справились, откинули в сторону.

В нос прокрался запах паленого жира, тухлый смрад.

- Откуда дым? - задергал носом Рифат.

- Какие-то черти подожгли дом... - пропыхтел я. - Это они и стреляют!

Крышку мы откинул в сторону. Из черной дыры погреба тут же дохнуло испражнениями и застарелой вонью, аж слезы вышибло из глаз.

Потом из погреба потянулись две руки, и мы с Рифатом выудили тощего дрожащего паренька.

- Там... там... - мычал он. - ТАМ!

Вот сейчас я даже замер, и не дышал. Оля там, где-то в темноте, она точно там. По-другому и быть не может. А если она там, я должен ее спасти, пускай и умру сам.

- Мы знаем, - кивнул Рифат. - Держи его! Он какой-то шебутной.

Опять раздался звон бьющегося стекла, и та комната, в которой я прятался, сразу занялась пламенем. Сухие обои в охотку занялись пламенем, и огонь высветил лицо мертвеца - тусклое, бледное, как брюхо селедки.

Этот тощий паренек вдруг выкрикнул что-то нечленораздельное, оттолкнул меня, и бросился наутек.

Рифат меж тем пытался вытащить еще одну жертву, бородатого мужика, и тот мычал что-то невнятное и кашлял, задыхаясь.

Я поддержал его, помог Рифату, а мужик все рычал и бормотал что-то неразборчивое.

Огонь меж тем бушевал в прихожей, и сквозняк разгонял по жилищу запах горелого мяса. Запах этот даже пербивал вонь, идущую от мужика, и я закашлялся.

- Потащили его в конец хаты! Там окно...

С улицы уже не доносилось ни автоматных очередей, ни хохота, и гроза вроде как прошла мимо - гром тоже затих.