Матриархия

Вниз неохота. Но проверить надо.

Встретились с Рифатом глазами. Надо значит надо.

Медленно спускались, готовые в случае чего драпать назад. Помню, с пацанами залазили в сад к Семенычу, за яблоками. А Семеныч шмалял по нам всегда - солью. Кольке раз в задницу попал, так тот бедняга неделю сидеть не мог и спал на животе. Лежит ли Коля до сих пор в своем погребе?

Вот и сейчас ощуение, будто лезу в чужой двор за яблоками. Сейчас залает собака, бросится. Или Семеныч появится со своим ружьишком и пальнет.

И вот мы уже на углу поля. Трава по щиколотку и все кочки заросли. Уж не знаю, реально ли тут сыграть матч без единого перелома.

Кто бы здесь не гонял мяч, полю больше не видать футбола. Грустно.

Ближайшая к нам женщина - как раз та, с обвисшей кожей. Толстуха. Чем-то напоминает тетю Валю, соседку Юрца. Усики под крючковатым носом, глазки щелочки.

Кустистая промежность. Как-то так у меня зрение устроено, что взгляд сам тянется к пикантным местам. Обилие лобков, груди, в основном обрюзгшие.

А вот вполне себе сексапильная девчонка. Хоть сейчас буди и... кхм.

- Цыпочки... Вот это да! - пробормотал Рифат сзади. - Ты только представь!

Я кивнул. В рощице на деревьях покрикивали вороны, а здесь - звенящая тишина, прерываемая лишь сопением и сонным постаныванием. И клубится над полем что-то невидимое, как тусклые лучи проектора. Волосы на затылке шевелятся, и даже зубы вибрируют, как возле трансформаторной будки.

- Что мы с ними будем делать? - спросил я.

- Как - что? Мстить. Убьем как можно больше тварей. Разрежем на куски.

- Больно ты кровожаден, - пробормотал я, хотя сам думал примерно о том же. Прямо как в террариуме, когда смотришь на ядовитую гюрзу и знаешь, что всего один укус и все. Змея водит из стороны в сторону головой, мелькает язык... и хочется схватить топор и разрубить ее пополам.

- Чего церемониться? Вспомни, что они делали... могли сделать с нами. Они и сейчас разорвут тебя, стоит им только открыть глаза.

- Этого и боюсь. Может, оставить их в покое? - протянул я.

Поле так кажется куда больше, чем обычное футбольное. Тела в два слоя, серо-лиловые, синюшные, переплетенные меж собой. Подплавленные и склеившиеся манекены.

Пахнет специфически, как от разогретых на солнце, вспотевших бомжей.

- Нам нужно топливо... горючее, - протянул Рифат. - Сжечь их к чертовой матери.

Он еще что-то бормотал, а я отключился. Теперь слышал объемный гул, вроде колокольного, аж грудина сжалась, и засосало под ложечкой. И такой звук странный в ушах, вроде постукиваний метронома.