В Тронном Зале, в который я явилась в новом платье с открытыми плечами и золотым ожерельем на шее — еще одним подарком короля — и где первым прозвучало мое имя, тоже ничего не изменилось. Брайн Стенвей все так же смотрел на меня — с вежливым, но холодным интересом. Говорил комплименты — приятные, но от них веяло придворной любезностью.
Я ничего не могла с этим поделать, понимая, что сердце короля затронуть мне не удалось.
Зато в его присутствии я ощущала непонятную тревогу, охватывавшую меня каждый раз, когда наши взгляды пересекались. Или же когда я косилась на его расстегнутую рубаху под серебристым камзолом.
Тогда я закрывала глаза, пытаясь представить, какой он… на самом деле. Что за человек прячется под вежливой маской монарха Арондела? Как он поведет себя с той, которой найдется место в его сердце?
Потому что мое рядом с ним было неспокойно, хотя я прекрасно понимала, что королевой мне никогда не стать.
Куда увереннее я чувствовала себя в обществе герцога Раткрафта, когда тот в очередной раз пригласил меня на танец. Король же, открыв со мной бал, следующей подхватил под руку Бэсси Берналь — ту самую, которая, судя по ее взгляду, став королевой, прикончит меня первой.
Вторым делом Бэсси, уверена, объявит войну Визмору — потому что после нее Брайн Стенвей позвал на танец принцессу Элизу, в его присутствии моментально расцветавшую и становившуюся почти красавицей.
Третьим делом, подозреваю, Бэсси Берналь не отказалась бы разделаться с Зарейном, который мы не так давно победили. Потому что принцесса Шейла в сиреневом наряде — под цвет ее глаз, — увешанная драгоценностями, была чудо как хороша.
Настолько, что король не спускал с нее восторженного взгляда во время четвертого танца.
— А вы невнимательны, Агата! — заявил мне Джеймс Стенвей, когда мы оказались рядом во время очередной фигуры в контрдансе.
Обхватил меня за талию и оторвал от земли, словно я ничего и не весила.
— Простите! — выдохнула я в ответ, едва носки новых бальных туфелек коснулись пола. — О, неужели отдавила вам ногу?!
— Ну что вы! — усмехнулся он. — Вы отлично танцуете, леди Корнуэлл! Все значительно тривиальнее — вы отдавили мне самолюбие, которое порядком пострадало из-за вашего невнимания. Я рассказывал вам такую занимательную историю, на что вы лишь кивали, не спуская восторженного взора с моего кузена…
На это я выдохнула расстроено, потому что уже знала, насколько болезненно Джеймс Стенвей воспринимал этот вопрос. Хотела было ему сказать, что мой взор нисколько не восторженный, и я всего лишь пыталась разобраться в том, что со мной происходит в присутствии короля…
Не могла же я влюбиться в Брайна Стенвея?! Это было бы исключительно глупо с моей стороны!
Но решила, что герцогу Раткрафту не стоит знать о каше в моей голове.
— Я вовсе не хотела обидеть вас невниманием, — заявила ему вместо этого. — И готова загладить свою вину.
— Но мое сердце все-таки разбито! — констатировал Джеймс Стенвей, когда танец закончился и он повел меня назад, к колоннам. — И склеить его может только одно, — намекнул мне.
— Что именно? — поинтересовалась я.
— Партия в шахматы! — возвестил он. — Только не говорите мне, Агата, что вы не знаете правил. Нисколько в это не поверю! Архимаг Дорсетт, — он упомянул имя папы вместе с его прежним титулом, — насколько мне известно, был отличнейшим игроком. Уверен, он вас научил.